из подвала. Он подошёл поближе и посмотрел вниз. На площадке перед лестницей Шерт увидел две фигуры, сцепившиеся в отчаянной схватке. В одной он сразу узнал Уильямса, а другая… Он не поверил своим глазам, поняв, что это старая хозяйка дома в окровавленном халате и со взлохмаченными седыми волосами. Она вырывалась из рук Уильямса и дико орала, повторяя одно и то же: «Детоубийцы!»

Пендергаст бросился вниз, но тут прогремел ещё один выстрел. Спецагент налетел сверху на разъярённую женщину, схватил её сзади за плечи и выбил из её рук пистолет. Уильямс между тем быстро исчез за металлической дверью подвального помещения.

Через полминуты Пендергаст начал подниматься наверх, неся на руках потерявшую сознание мисс Краус. Почти в то же самое время из комнаты вышел Уильямс, поддерживая окровавленного Рейнбэка. Тот закрывал рукой рану на голове.

Шерт помог шерифу и девушке пройти в гостиную, где усадил их на диван перед камином. Вскоре появился Пендергаст с хозяйкой на руках. Он усадил её в кресло и застегнул на руках наручники.

— Офицер Шерт, — сказал агент ФБР.

— Да, сэр.

— Принесите аптечку из автомобиля и окажите шерифу первую помощь. У него фактически оторвано ухо, а всё тело покрыто рваными ранами и кровоподтёками.

Шерт вернулся через несколько минут и увидел, что гостиная освещена дюжиной свечей, а в камине ярко горят дрова. Хозяйка дома понуро сидела в кресле, а Пендергаст заботливо укрывал её шерстяным пледом.

— Перевяжите шерифа, — распорядился Пендергаст и что-то шепнул девушке на ухо. Та кивнула и протянула ему руки, которые он внимательно осмотрел и перебинтовал.

Хейзен терпеливо переносил боль и даже помог Шерту продезинфицировать и перевязать свои раны. Через пятнадцать минут всё было сделано и оставалось ждать приезда «скорой помощи». Все сидели молча, мрачно уставившись на огонь в камине, и только спецагент Пендергаст расхаживал по гостиной, искоса поглядывая то на одного, то на другого. Но чаще всего он бросал взгляд на старую женщину в окровавленном халате, которая понуро опустила голову и сидела неподвижно, прикованная к креслу.

Глава 80

Приятное тепло камина, чашка горячего чая, заваренная Пендергастом, и воздействие успокоительных средств, припасённых всё тем же Пендергастом, — всё это казалось Кори в высшей степени нереальным, некой иллюзией. Даже боль в руках и ногах исчезла, оставив о себе лишь смутные воспоминания. Кори постоянно прикладывалась к чашке, наслаждалась приятным теплом напитка и старалась ни о чём не думать. Да и какая польза от всех этих мыслей, если они до сих пор представлялись ей совершенно глупыми и несуразными? Даже неожиданно агрессивное поведение Уинифред Краус не возбуждало в Кори никакого любопытства. Всё казалось ей бессмысленным, как в кошмарном сне.

В дальнем углу гостиной тихо сидели два полицейских, Уильямс и Рейнбэк. Первый постоянно стонал и прикладывал руку то к забинтованной голове, то к ноге. Третий полицейский, Шерт, молча стоял у окна и смотрел на тёмную дорогу, проходившую вдоль кукурузного поля. Шериф Хейзен полулежал на диване с закрытыми глазами, весь в бинтах, так что даже узнать его было трудно. Рядом с ним стоял агент ФБР Пендергаст, пристально наблюдавший за Уинифред Краус. А она, в свою очередь, злобно смотрела на них всех и дёргалась, пытаясь освободить руки. В этот момент её узкие глаза напоминали два красных огонька и отчётливо выделялись на фоне мертвенно-бледного лица.

В гостиной уже давно висела мёртвая тишина — никто не хотел начинать неприятный разговор.

— Я очень сожалею, мисс Краус, — первым нарушил молчание Пендергаст, — но ваш сын мёртв.

Она вздрогнула и застонала, как будто получив сильный удар по голове.

— Он погиб в пещере, — спокойно продолжал Пендергаст. — Это было неизбежно, так как он ничего не понимал и постоянно преследовал нас. На его счету десяток невинных жертв, и нам оставалось только покончить с ним раз и навсегда.

Уинифред стала ритмично раскачиваться в кресле взад-вперёд, повторяя одно и то же: «Убийцы, убийцы, убийцы». Правда, в её тоне укоризненные нотки уже исчезли, осталось лишь горькое сожаление и материнская печаль.

Кори встрепенулась и изумлённо посмотрела на Пендергаста.

— Её сын?

Тот повернулся к ней и развёл руками.

— Да, Кори, её сын. Если хотите знать, вы первая навели меня на эту мысль. Помните, как вы рассказывали мне о том, что в давние времена мисс Краус славилась своим… как бы сказать, довольно свободным поведением? Так вот, вполне естественно, что однажды она забеременела, и ей пришлось бы уехать из города, чтобы родить ребёнка в другом месте. — Посмотрев на Уинифред Краус, он сочувственно улыбнулся. — Но ваш отец не пожелал отсылать вас неизвестно куда, не так ли, мисс Краус? Он привык по-своему решать такие деликатные проблемы.

По испещрённому морщинами лицу старухи поползли слёзы, а потускневшие от горя глаза потемнели. Она кивнула, и в гостиной воцарилась гробовая тишина. Шериф Хейзен вздрогнул и застонал. Кори повернулась к нему и увидела, что он удивлённо моргает глазами, придерживая рукой окровавленную повязку на голове.

— Боже мой! — едва слышно пробормотал шериф, вперившись взглядом в хозяйку дома.

— Да, — подтвердил Пендергаст. — Её отец отличался крутым нравом и столь фанатичной приверженностью старым порядкам, что запер дочь в пещере, где она и оставалась некоторое время наедине со своим грехом. — Он снова посмотрел на Уинифред Краус. — Именно там вы благополучно разрешились от бремени, а потом отец выпустил вас на свет божий, где вы жили всё это время как ни в чём не бывало. А ваш ребёнок остался в пещере и был обречён провести там всю жизнь, чтобы не разоблачить ваше греховное поведение. Именно там, в глубокой пещере, вы воспитывали его как могли.

Пендергаст сделал паузу, собираясь с мыслями. Уинифред Краус напряжённо молчала, покачивая головой.

— Какое-то время вам казалось, что это совсем неплохая идея, не правда ли, мисс Краус? Ребёнок, надёжно ограждённый от всех превратностей внешнего мира, принадлежал только вам. Вы тогда полагали, что наконец-то сбылась ваша материнская мечта. Он всегда был с вами, слушался и не мог обойтись без вашей помощи и поддержки. Он не мог уйти из дому, не мог пораниться на детской площадке, не мог набедокурить в школе и не мог бросить вас на произвол судьбы, как это сделала в своё время ваша мать. Не сомневаюсь, что вы делали всё это только для того, чтобы уберечь его от дурного влияния окружающего мира. Он всегда любил вас, нуждался в вас и полностью зависел от вас. Словом, он навсегда должен был оставаться вашим ребёнком.