Нигде не было ни одного караульного, что показалось Батлеру очень странным.

— Я ничего не вижу. К этому времени Опал давно должна знать, что мы ускользнули от ее пиратов.

— У нее не хватает сил, которые она могла бы задействовать, — прошептала Холли. — Ее главная цель — Врата, и возле них она должна держать как можно больше берсерков, охраняющих ее сзади. Мы — цель номер два.

— Это будет ее ошибкой, — выдохнул Артемис, сгибаясь под тяжестью своего бронежилета. — Артемис Фаул никогда не будет номером два.

— А мне казалось, тебя зовут Артемис Второй, — съязвила Холли.

— Это совсем другое дело. И мне кажется, что мы на задании.

— Согласна, — произнесла Холли, а затем обернулась к Батлеру: — Это твоя епархия, старина.

— Верно, — согласился Батлер. — Я поведу группу.

Они осторожно и не спеша пересекли поместье, настороженно всматриваясь в любое живое существо, попадавшееся им по дороге. Берсерки могли оказаться в любом земляном червяке или крупном сверчке, которых в поместье Фаул водилось множество — по ночам они устраивали целые концерты под Луной.

— Старайтесь не наступать на сверчков, — попросил Артемис. — Мама обожает их слушать.

Необычайно крупным сверчкам, о которых идет речь, энтомологи из Дублина дали прозвище «джиминиз» — это искаженное на ирландский манер «Джезу домини», что на латыни, в свою очередь, означает «черт побери!». Круглый год джиминиз встречались только в поместье Фаул и только здесь вырастали неимоверно крупными, иногда размером с мышь. Теперь Артемис понимал, что все это было побочным эффектом от просачивающегося сквозь землю излучения магической силы. А вот чего не знал Артемис, так это того, что эта сила воздействовала на нервную систему сверчков таким образом, что они начинали испытывать определенную симпатию к берсеркам. И эта симпатия выражалась у сверчков не в том, чтобы, рассевшись ночью у походного костерка, травить байки о легендарных и отважных эльфийских воинах, а в агрессивной реакции на все, что могло угрожать берсеркам. Проще говоря: если Опал тебя не любит, то и для сверчков ты нехорош.

Увидев на дорожке рой сверчков, Батлер начал медленно опускать на них ногу, ожидая, что сейчас сверчки уберутся прочь. Они остались на месте.

«Я же раздавлю их сейчас, — подумал Батлер. — У меня нет времени на игры с этими милашками».

— Артемис, — позвал он через плечо. — Что-то мне не нравятся эти джиминиз.

Артемис упал на колени.

— Посмотри, они совсем не проявляют природной осторожности, — восхищенно сказал он. — Ведут себя так, будто мы им очень не нравимся. Обязательно нужно будет изучить этот феномен в лаборатории.

Самый большой из сверчков открыл челюсти, высоко подпрыгнул и укусил Артемиса в колено. Хотя зубы сверчка и не смогли проникнуть сквозь толстую камуфляжную ткань, потрясенный Артемис откинулся назад и наверняка растянулся бы, не подхвати его вовремя Батлер.

— Давай отложим на время твои лабораторные опыты, — произнес он.

Артемис возражать не стал.

Новые сверчки взмыли в воздух. Они дружно, как один, отталкивались от земли своими сильными задними лапками и прыгали, образуя колышущуюся зеленую волну, которая полностью перекрыла дорогу перед Батлером. К прежним сверчкам прибавлялись новые и новые — они непрерывным потоком текли из травы и ямок в земле. Двигаясь, созданная ими волна потрескивала — так плотно были набиты в ней сверчки.

«Хорошо, что они только прыгают, а не летают, — подумал Батлер. — Иначе нам было бы не убежать».

Обретя равновесие, Артемис вывернулся из поддерживавшей его руки Батлера и побежал на своих двоих. Большой сверчок все еще болтался у него на колене, продолжая трепать камуфляжную ткань. Артемис шлепнул сверчка ладонью — было ощущение, что его рука ударилась об игрушечный автомобильчик. Сверчок остался на месте, а на ладони Артемиса появилась ранка.

Размышлять в таких условиях было сложно даже Артемису, точнее, было сложно из бурного потока мелькавших в его голове мыслей выхватить хотя бы одну более или менее разумную.

«Сверчки. Сверчки-убийцы. Какой тяжеленный жилет. Слишком много шума. Слишком много. Свихнувшиеся сверчки. Может, у меня снова начались глюки?»

— Четверка! — сказал он вслух, просто чтобы удостовериться. — Четверка.

Батлер догадался о том, что волнует Артемиса.

— Все в порядке, — проговорил он. — Не волнуйся, они тебе не мерещатся.

Артемис, пожалуй, предпочел бы, чтобы сверчки ему мерещились.

— Это очень серьезно! — крикнул он, чтобы перекрыть голосом грохочущее в его ушах сердце.

— Нам нужно попасть к озеру, — сказала Холли. — Пловцы из сверчков никудышные.

Сарай был построен на холме возле Красного озера — так его назвали потому, что оно полыхало алым светом на закате, особенно если смотреть на него из окна гостиной в доме. Зрелище было эффектным: казалось, что под прозрачной водой загораются адские огни. Днем на озере плескались утки, а вечером оно превращалось во врата в преисподнюю. Мысль о тайной природе воды всегда увлекала Артемиса, а сама эта тема оставалась одной из немногих, где он позволял себе дать волю своему воображению. Сейчас озеро казалось просто тихой гаванью.

«Похоже, этот жилет своей тяжестью сейчас утащит меня прямо вниз», — подумал Артемис.

Холли двигалась сзади и постоянно подталкивала его локтем в бедро.

— Поторапливайся, — твердила она. — Убери этот тусклый взгляд со своего лица. Не забывай, теперь за нами гонятся еще и эти убийцы-сверчки.

Артемис перебирал ногами, стараясь бежать быстрее и жалея о том, что он не Беккет — вот уж кто мог пробегать без остановки полдня безо всяких усилий!

Они пробежали несколько делянок, разделенных временными изгородями из кустарников и межевых столбов. Батлер крушил все, что загораживало им дорогу.

Его ботинки безжалостно вышибали из грядок молодые картофелины, расчищая путь для Артемиса и Холли. Сверчки не отставали — им-то ничто не мешало двигаться. Звон сверчков был громким и зловещим — какофония звуков, напоминавшая невнятное бормотание. Замышляющие недоброе насекомые.

Сверчки, скакавшие впереди, вцеплялись в ботинки Холли, прилеплялись к ее лодыжкам, впиваясь в ткань своими жвалами. Инстинкт подсказывал Холли остановиться и стряхнуть с себя насекомые, но солдатская выучка приказывала продолжать бег, не обращая внимания на укусы. Остановиться сейчас было бы фатальной ошибкой. Холли чувствовала, как сверчки громоздятся на ее лодыжки, слышала противный мокрый хруст их панцирей, раздавленных ее ботинками. У нее было ощущение, что она бежит в облаке шариков для пинг-понга.

— Далеко еще? — спросила она. — Сколько?

В ответ Батлер поднял два пальца.

«Что это означает? Две секунды? Двадцать секунд? Две сотни метров?»