председателю судового комитета эскадренного миноносца «Счастливый»: «Предлагается секретно, без оглашения, предложить кондуктору Митрофанову снять Георгиевскую медаль, полученную им за усмирение команды в 1905 г. на крейсере „Память Азова“»[471]. Показательно, что такое решение подтверждало высокий статус награды в глазах членов комитета, которые, впрочем, считали себя вправе отнимать ее у лиц, боровшихся с революцией, не запрашивая при этом военные и гражданские власти. Как видим, некоторые Советы и комитеты стремились оказывать воздействие на процесс награждения, что символизировало их стремление выступать в качестве органов власти.

Эта тенденция отразилась и на законодательстве Временного правительства. Положение о корабельных комитетах, подписанное А.Ф. Керенским 22 мая (приказ по флоту и морскому ведомству № 215), предоставляло выборным флотским организациям право подтверждать представления командования к награждению: «Инициатива представления достойных наград и производства в высшие звания в равной мере принадлежит как комитетам, так и начальникам». Специальное примечание оговаривало: «Представление не может быть направлено без предварительного соглашения между комитетом и начальником». Положение о комитетах предварительно рассматривалось в специальной комиссии под председательством члена Государственной Думы Н.В. Савича. Комиссия одобрила большинством голосов новую процедуру награждения, несмотря на возражения некоторых высших морских офицеров[472].

Соответственно, приказы по отдельным соединениям и частям требовали, чтобы впредь представления к крестам и медалям подписывались и командиром, и представителем соответствующего комитета. Подпись последнего должна была подтверждаться печатью комитета (приказ по дивизии подводных лодок Балтийского моря от 28 июня). Материалы о награждении Георгиевскими крестами направлялись и в Центральный комитет Балтийского флота. Любопытно, что мемуарист-большевик рассматривал данный вопрос в числе второстепенных, которые якобы намеренно направлялись командованием флота в адрес Центробалта, дабы отвлечь его от обсуждения «важных политических вопросов»[473]. Но для многих современников вопрос о наградах был необычайно важен, и участие комитетов в процессе награждения подтверждало их властный статус.

При этом линия на демократизацию наградной системы, отражавшая позицию части Временного правительства, ряда Советов и комитетов, столкнулась с иным движением: многие активисты выборных организаций требовали полной ликвидации традиционной системы наград. И вскоре после Февраля начинается массовое движение за отказ от орденов и медалей. В разное время и в разных ситуациях оно приобретало совершенно различный смысл.

Во многих случаях это было связано с отрицанием монархической символики. Некоторые православные священники сдавали на нужды обороны наперсные кресты, раздававшиеся в свое время в честь коронации царя. На всевозможных собраниях аплодисментами встречались предложения жертвовать деньги и все медали с изображением Николая II на нужды революции. В адрес Временного правительства направлялись списки солдат, сдавших свои медали «с изображением бывшего царя Николая». Наградные медали и кресты стали сдавать также на нужды политических партий и в патриотические фонды. Так, уже 6 марта собрание депутатов от флота, армии и рабочих Свеаборгского порта «единодушно и с энтузиазмом» приняло предложение матроса линейного корабля «Слава» о том, «чтобы отдать новому правительству через Исполнительный комитет (Гельсингфорсского совета. — Б.К.) все знаки отличия, имеющие ценность». На следующий день, 7 марта, общее собрание команды и офицеров минного заградителя «Нарова» приняло соответствующее постановление. Затем 8 марта и комитет линейного корабля «Петропавловск» также постановил организовать сбор пожертвований командой и офицерами всех орденов и медалей «на нужды обновленной России». Матросы и офицеры тральщика № 2 и штаба 1-го отряда дивизии траления сдали 150 орденов и медалей. А 8 марта и тогдашний комендант Свеаборгской крепости генерал-лейтенант В.Г. Пащенко заявил прямо на заседании Совета, что он сдает все свои ордена и знаки отличия на нужды страны[474].

Движение за сдачу наград в Балтийском флоте, начатое в Гельсингфорсе, приобретало все больший размах. Если сначала газета Гельсингфорсского совета печатала особые публикации о каждой команде и воинской части, сдававшей ордена и медали, то начиная с 22 марта в этом издании публиковались лишь общие большие сводные таблицы, набранные к тому же мелким шрифтом; сдача наград переставала быть сенсацией, она превращалась в массовое движение. Только по данным первой опубликованной таблицы, было сдано 95 офицерских орденов, 2 золотых Георгиевских креста, 177 серебряных Георгиевских крестов, 18 больших серебряных медалей, 2 средние серебряные медали и 1405 малых серебряных медалей. На некоторых кораблях в сдаче наград активно участвовали матросы, что отличало их от офицеров. Так, на эскадренном миноносце «Новик» было сдано 22 серебряных Георгиевских креста, 3 большие серебряные медали и 130 малых серебряных медалей, однако здесь не упоминаются офицерские награды, можно предположить, что отношение разных групп моряков к кампании по сдаче орденов и медалей существенно отличалось. Но, например, на минном заградителе «Амур» было собрано 12 офицерских орденов, 10 серебряных Георгиевских крестов, 2 средние серебряные медали и 159 малых серебряных медалей[475]. В данном случае офицеры и матросы действовали солидарно.

Награды, сдававшиеся командами отдельных кораблей, составляли немалую ценность. Так, депутат линейного корабля «Республика» (бывший «Император Павел»), которому было поручено доставить серебряные медали и Георгиевские кресты в Исполком Гельсингфорсского совета, вспоминал: «Сначала шагал бодро, но вскоре устал: металлическая шкатулка с наградами весила больше двух пудов»[476].

О размахе патриотического движения по сдаче наград косвенно свидетельствует распоряжение начальника Главного штаба, воспроизведенное в приказе по Петроградскому военному округа от 23 апреля. В нем указывалось, что к военному министру «в значительном числе» поступают знаки военных отличий, сделанные из благородных металлов. Военный министр отдал распоряжение заменять знаки, изготовленные из золота, таковыми же знаками из простого желтого металла. Прием жертвуемых знаков следовало сосредоточить в штабах дивизий, для эвакуированных и отставных — в управлениях уездных воинских начальников. Пожертвованные знаки отличий и списки жертвователей должны были отправляться в Капитул орденов. Вопрос о замене серебряных знаков отличия оставался открытым[477].

Сам факт издания такого приказа свидетельствовал о том, что к середине апреля 1917 г. движение за сдачу орденов и медалей вышло за пределы Балтийского флота и требовалось регулировать его на уровне вооруженных сил в целом. Впрочем, подобный приказ, который должен был доводиться до всех военнослужащих, мог спровоцировать новые волны этого движения. Однако движение по сдаче наград приобретало такие масштабы, что точно выполнять апрельское распоряжение Главного штаба было невозможно. Последовал специальный приказ Верховного главнокомандующего от 16 июля: «Согласно разрешения комиссара Временного правительства над бывшим Министерством двора, в Капитуле орденов открыт прием пожертвований орденами, Георгиевскими крестами и медалями на пользу обороны, без замены их дубликатами, и без определения стоимости каждого отдельного предмета»[478]. Но далеко не все пожертвованные награды поступили в Капитул орденов.

Огромное количество наград, поступивших в Гельсингфорсский совет со всего Балтийского флота, долгое время, по-видимому, там и хранилось.