– Ну, что случилось, парень? – спросил Эльстон. – Ты потерял быков?

– Нет, Инкоос, волы безопасно в ярмо. Тут вот как. Я сидеть на тот холм, смотреть, чтобы волы Инкоос не блудить далеко. Интомби (молодая девушка) из крааль под горой прийти ко мне. Она дочь матери Зулу, которая попасть в руки собака Басуто. Она моя половина сестра.

– Очень хорошо. Ну и?

– Инкоос, я встречать эта интомби раньше. Я видеть ее, когда ходить покупай масло в крааль.

– Хорошо.

– Инкоос, Интомби принести тяжелая весть, которая камень на твое сердце. Секокени, вождь Бапеди, который живет под Голубые горы, объявить войну бурам.

– Я слышу тебя.

– Секокени хочет винтовки для свои люди, как у буров. Он слышать о том, что Инкоос охота здесь. Сегодня ночь он отправит Импи убить Инкооси и взять их ружья.

– Так сказала Интомби?

– Да, Инкоос, это так она говорить. Она сидеть рядом хижина, бить имфи (так кафры называют кукурузу) для пиво, и услышать человек от Секокени приказать ее отец собрать люди и убить нас сегодня.

– Я слышу тебя. Когда они придут ночью?

– Мало-мало перед рассвет, чтобы видеть, куда гнать фургон.

– Хорошо! Мы их опередим. Луна взойдет через час, и мы сможем ехать.

Лицо молодого зулуса сделалось совершенно несчастным.

– Горе, Инкоос! Нельзя бежать! Шпион сиди, смотри лагерь. Он там, где большие камни, я видеть, когда гнать волов домой. Если мы уйти, он сразу сказать вождь, и нас догнать через час.

Мистер Эльстон задумался ненадолго, а затем принял решение с той быстротой, которая характеризует людей, проводящих всю свою жизнь в борьбе с дикарями.

– Мазуку! – позвал он зулуса, сидевшего у костра. Эрнест нанял его в качестве личного слуги. Мазуку поднялся и приветствовал белых, вскинув правую руку.

Он был не очень высок ростом, однако плечи у него были широкие, а ноги мощные и длинные, поэтому, одетый лишь в набедренную повязку «муча», он производил впечатление гиганта. В свое время он был солдатом в одном из полков Кечвайо, однако проявил некоторую нескромность и нарушил брачные обычаи зулу, после чего был вынужден бежать от соплеменников в Наталь, где и нанялся в слуги, начав говорить на языке, который сам уверенно считал английским. Даже среди абсолютно бесстрашных зулусов у него была репутация храбреца. Оставив его стоять у костра, Эльстон вполголоса изложил Эрнесту свой план, а затем вновь повернулся к зулусу.

– Мазуку, Инкоос, твой хозяин, которого черные люди назвали Мазимба, говорит мне, что ты храбрец.

Симпатичное лицо зулуса немедленно расплылось в улыбке устрашающей ширины.

– Он говорит, ты сказал ему, что когда ты был воином Кечвайо в полку Унди, ты однажды убил четверых Басуто, когда они все вместе напали на тебя.

Мазуку, не ответив ни слова, вскинул правую руку в приветствии, а затем скосил взгляд на шрамы от клинка ассегая у себя на груди. Эльстон продолжал:

– Так вот, я сказал твоему хозяину, что не верю тебе. Ты ему соврал, ты сбежал от Кечвайо, потому что тебе не нравилось сражаться и не хотелось, чтобы тебя убили, как королевского быка, как храброго воина.

Зулус помрачнел и снова покосился на свои шрамы.

– Оушш! – сердито прошипел он.

– Ба! Что толку смотреть на эти царапины? Их оставили женские ногти. Ты и сам, как слабая женщина. Молчать! Кто разрешил тебе говорить? Если ты не женщина – докажи это! Там, в скалах, затаился вооруженный Басуто. Он за нами следит. Твой хозяин не может спокойно есть и спать, пока тот человек смотрит. Возьми свой большой ассегай, который ты так любишь всем показывать, и убей его – или умри, как трус! Басуто не должен издать ни звука, помни это.

Мазуку посмотрел на Эрнеста, ожидая подтверждения приказа. Зулусы любят получать приказы только от своих вождей – или хозяев. Мистер Эльстон заметил его колебание и поспешно сказал:

– Я – рот и язык Инкоос, я говорю его словами.

Мазуку снова вскинул руку в салюте и бросился к фургону за своим ассегаем.

– Иди тихо, не то разбудишь того человека, и он убежит от такого великого воина! – ехидно добавил Эльстон ему вслед.

– Я пойду в большие камни, буду искать мути (лекарство)! – сверкнул ответной улыбкой зулус.

Мистер Эльстон повернулся к Эрнесту.

– Мы в большой беде, мой мальчик. Будет большой удачей, если нам удастся выбраться невредимыми. Я издевался над этим парнем, чтобы с соглядатаем не вышло промаха. Его надо убить – и теперь Мазуку скорее умрет сам, чем позволит тому удрать.

– Может быть, было бы безопаснее послать с ним еще кого-то?

– Возможно, но я боюсь, что если шпион увидит двоих, то заподозрит неладное, как бы невинно они не выглядели. У нас нет лошадей, и если шпион сбежит, мы никогда не выберемся отсюда живыми. Глупо надеяться, что Басуто станут различать буров и англичан, кроме того, Секокени уже приказал нас убить, и они не осмелятся ослушаться. О, посмотри – вот идет наш Мазуку с ассегаем, огромным, как лопата!

Каменистый холм, где прятался шпион, находился примерно в трехстах ярдах от небольшой лощины, в которой располагался лагерь, и теперь Мазуку крался через довольно открытый, плоский участок, заросший низким кустарником, сжимая в одной руке ассегай, а в другой – две длинные палки. Вскоре его стало совсем не видно, потому что солнце быстро клонилось к закату. Через некоторое время, показавшееся Эрнесту, наблюдавшему за зулусом в полевой бинокль, невыносимо долгим, силуэт Мазуку вновь появился, уже на склоне холма; он четко выделялся на фоне неба. Зулус не отрывал взгляда от земли, словно действительно искал среди камней целебные травы, о которых говорил.

Внезапно Эрнест увидел, как Мазуку выпрямился и вскинул ассегай. Прошло секунд двадцать. На дальней стороне склона холма лежал громадный плоский камень – сейчас заходящее солнце находилось точно за ним. Совершенно неожиданно на нем возникла высокая фигура, словно выпрыгнувшая из пустоты, а мгновение спустя Эрнест увидел и Мазуку. Несколько секунд два человека отчаянно сражались на вершине плоского камня, и Эрнест мог видеть отблески последних солнечных лучей на лезвиях ассегаев, которыми зулусы наносили друг другу удары, а затем оба исчезли из виду.

– О боги! – дрожа от волнения и возбуждения, воскликнул Эрнест. – Что же там происходит?

– Скоро узнаем, – хладнокровно откликнулся мистер Эльстон. – Во всяком случае, жребий, как говорится, брошен – и теперь нам надо поторопиться. Эй, зулу! Сворачивайте палатки, запрягайте волов, да побыстрее, если не хотите, чтобы ассегаи Басуто отправили вас к духу Чаки!

Зулусы следили за происходящим с не меньшим вниманием, чем белые, и мистеру Эльстону не было нужды их торопить. Честно говоря, Эрнест еще не видел, чтобы лагерь сворачивали с такой скоростью. Однако еще до того, как была свернута первая палатка, все с облегчением увидели, что Мазуку бежит к ним, радостно распевая боевую зулусскую песню. Впрочем, вид его не особенно располагал к радости – он был весь в крови, своей и чужой. Его собственная кровь текла из раны на левом плече. Приблизившись к Эрнесту и мистеру Эльстону, он вскинул свой окровавленный ассегай и отсалютовал.