Спихнуть на невиновного и закрыть дело побыстрее. Нет уж, не выйдет. Ничего я вам не скажу. У меня есть право на телефонный звонок. Вы обязаны его предоставить.

– Я и не препятствую, Самокрасов. Звоните. Но это вас уже никак не спасёт. Утром продолжим.

Глава 20. В которой у одного задержанного появляются сразу два защитника

– Ну что, Самокрасов, не надумали посодействовать следствию?

За время, проведённое в арестантской, студент похудел ещё больше, но разговорчивее не стал. Митя накануне попросил подобрать ему сокамерников «поинтереснее», но «чтоб без рукоприкладства». Так что ночь Анисим провёл в приятной компании не особо чистоплотного забулдыги и незадачливого гиганта-плотника, который попался на краже. Плотник, хоть и великанского роста, нрава был смирного, зато всю ночь громко пел заунывные песни, сокрушаясь о своей горькой доле. Выпивоха подпевал сиплым фальцетом. Уснёшь тут. Вон, глаза у задержанного совсем красные.

Митя был почти уверен, что студент – и есть искомый душегуб. Всё сходится. Надо лишь немного поднажать. Пусть расскажет подробности, и дело закрыто. А этот упрямый художник продолжает играть в молчанку.

– Ладно, давайте по порядку. В момент ареста вы рисовали портрет. Вы не хуже меня знаете, что именно эта репродукция открывает месяц май на календаре. Хотели вдохновиться перед тем, как совершить очередное убийство?

– Можете не отвечать, – уверенный голос раздался из приоткрывшейся двери, и Митя тотчас увидел его обладателя. Плотный мужчина лет пятидесяти: скуластое, угловатое лицо с широко расставленными глазами, длинные тёмные волосы, тронутая сединой борода, шерстяной коричневый костюм с золотой цепочкой часов, свисающей из нагрудного кармана.

– Вы, простите, кто? – спросил Дмитрий.

– Я поверенный господина Самокрасова, Левко Василий Иванович. И дальнейшая беседа с моим клиентом будет вестись в моём присутствии.

Адвокат невозмутимо прошёл в кабинет и уселся возле Анисима. Митя на пару мгновений растерялся. Какой поворот событий. Фамилия Левко была широко известна не только в полицейских кругах. Самарин слышал её часто, но лично встретился впервые. Один из самых лучших, дорогих и изворотливых адвокатов Москвы. Бесплатно он не работает. Не в его правилах.

– Вас били? – Василий Иванович озабоченно рассматривал синяк под глазом подзащитного.

– Сопротивлялся аресту, – ответил за Анисима сыщик.

– Старая песня, – скептически парировал адвокат.

– Любопытно, откуда у бедного студента средства на столь престижного юриста? – Дмитрий решил показать, что и ему не чужда критичность.

– Мои услуги оплачены. Это всё, что вам необходимо знать. Итак, в чём подозревают господина Самокрасова?

– В причастности к смерти четырёх девушек. И подготовке к убийству пятой.

– Вы полагаете, что мой подзащитный – и есть ваш вожделенный Визионер?

– Откуда вы знаете это прозвище? Это внутренняя информация.

– У меня свои источники. Так на чём основаны ваши подозрения?

– Самокрасов лично занимался календарём, который по сути есть план убийств на год.

– Во-первых, на моём клиенте была лишь техническая часть, не он отбирал портреты. Арестуйте тогда уж непосредственных заказчиков, всю дюжину персон. Во-вторых, календарь получили по крайней мере человек пятьсот. У меня он, кстати, тоже есть. Приятная вещица. Меня тоже подозревать будете?

Митя пропустил колкость мимо ушей.

– Самокрасов рисовал копию портрета следующей жертвы.

– Он рисовал копию. Точка. Это что, запрещено законом? Насколько мне известно, все студенты училища так делают. Это часть процесса обучения – воспроизводить полотна известных мастеров, чтобы понять их технику. То, что на картине был образ предположительно следующей жертвы – чистое совпадение. Вы обнаружили копии других популярных произведений?

– Да, их было достаточно.

– И все с календаря?

– Только одна.

– Вот и ответ. Дальше.

Самарин нервничал. В глубине души он, конечно, понимал, что обнаруженные улики – косвенные. Но всё так отлично складывалось! Всего-то надо было дожать студента. А теперь он ни слова не скажет без одобрения юриста. Как некстати этот стряпчий, провалиться ему в тартарары.

Митя поставил на стол уже знакомый пузырёк с лекарством от импотенции:

– Это найдено в доме вашего клиента. Если вы осведомлены о кличке душегуба, то, вероятно, знаете, что он не надругался ни над одной жертвой.

– Может, потому, что убийца – женщина? Не приходила вам в голову такая идея? И каким образом «Стимулол» компрометирует моего подзащитного? Если честно, я бы на его месте подал иск к полиции о защите доброго имени и достоинства. Господин Самокрасов испытывает определённую дисфункцию организма, которая причиняет ему невыразимые моральные и физические страдания. А вы усугубляете его травму, издеваясь над его увечьем. Вам не совестно играть на болезни несчастного человека?

Вон как повернул. Верно говорят, хороший адвокат способен из обвиняемого за секунду сделать пострадавшего.

– В ночь убийства ваш клиент был замечен в доме кутюрье Франка, куда привозил какой-то груз. И, замечу, украшение авторства месье Жюля было надето на очередную жертву. Это тоже совпадение?

– Насколько мне известно, несколько дней назад месье Франк подал заявление на розыск бывшего секретаря за подмену хрустальной короны, совершенную в прошлом году. Мой подзащитный в глаза её не видел. Ведь так, Анисим?

Студент кивнул.

– А что касается ночного визита в дом модельера, это личные дела моего подзащитного с известным и уважаемым человеком. К вашему расследованию они не имеют никакого отношения. Разве дом кутюрье считается местом преступления?

– Нет.

– Тогда это вас не касается.

– Что он привёз в ящике? Если это и впрямь не имеет отношения к преступлению, я больше не буду спрашивать про его дела с месье Жюлем.

Самокрасов и адвокат переглянулись. Потом студент наклонился к Левко и что-то прошептал ему на ухо. Последний внимательно выслушал и успокаивающе похлопал подзащитного по руке.

– Мой клиент привёз написанную им собственную картину по заказу месье Франка. Это все ваши доводы, господин сыщик?

– Анисим – ночной сторож в театре. У него есть доступ к костюмерной и реквизиту.

– Театр заявлял о пропаже каких-то вещей? Может быть, сотрудники опознали свои наряды на убитых девушках?

Тон у поверенного стал издевательским. Митя молчал. Казавшиеся весомыми доказательства рассыпались на глазах.

– Позвольте поинтересоваться, – продолжал адвокат. – У вас есть прямые улики, указывающие на господина Самокрасова? Следы, отпечатки пальцев? Показания свидетелей? Вещи убитых найдены в его доме? Орудие преступления? Ничего? Тогда о чём мы тут говорим?

– У него нет стопроцентного алиби на даты убийства. Он живёт один, некому подтвердить его