Меня охватило отчаяние. Я хотел сдаться и вернуться в Куриплайю, ведь до нее было всего лишь два-три часа пути. Я мог бы вернуться к хижине и удобной кровати. Однако мысль о том, что поблизости может быть деревня с едой и людьми, помогла мне превозмочь минутную слабость. Я допустил ошибку, но ведь это не конец света. Я просто извлеку из этого урок. Теперь я буду двигаться по тропе, только если она будет идти параллельно реке. А если я забреду в джунгли, я пойду своим путем до тех пор, пока не окажусь у берега реки.

Я был измучен и умирал от голода, поэтому я достал плоды из рюкзака. Правда, удовлетворить мой зверский аппетит они вряд ли могли. Осталось лишь несколько пустых косточек, на которых не было мякоти. Я стиснул зубы и зашагал к ущелью. Там я нашел то, что искал. Мать, должно быть, покинула гнездо, поскольку яйца стали холодными. Я разбил их и выел все до последней капли вместе с неродившимися птенцами. Я думал, меня стошнит, но было довольно вкусно.

Солнце скрылось за тучей, а затем снова озарило землю яркими лучами. Сегодня я могу продвинуться еще немного. Я заблудился, но не потерял целый день, что в общем-то было не так уж плохо.

«Это пустяки, это пустяки», – принялся напевать я.

Мы пели эту песню, когда я еще был бой-скаутом. Она казалась очень глупой, но почему-то прочно засела в моей голове:

Я пел без остановки. Затем я стал разыгрывать ее по ролям, придумывая героев и дурацкие реплики. «У тебя будет ребенок, но это пустяки. Все хорошо, ты не умрешь, но твой отец не оставит твоего парня в покое. Ты не умрешь, а вот парню твоему не повезло. Отец убьет его».

Я продумывал сценарий, позабыв о собственных трудностях и времени, проведенном в пути.

После этой песни я вспомнил еще одну:

И эту песню я также мысленно разыграл по ролям. Главными действующими лицами были девушка, юноша и злая тетка. И вновь я выдумывал реплики для каждого из героев.

Я устал и вымок до нитки. Я начал искать место для лагеря, но вокруг не было ни расщелин, ни булыжников, ни поваленных деревьев, под которые можно было бы забраться. Наконец я выбрал огромное дерево, его корни выступали из-под земли, хаотично разветвляясь в различных направлениях. Я выбрал пару корней, между которыми можно было лечь в полный рост, убрал с земли мокрые листья, снял рюкзак и, взяв трость, отправился собирать листья, из которых можно было сделать подстилку.

Мне попадались кусты, деревья и растения всех видов. Флора поражала своим разнообразием и красотой. Я набрал крупных листьев, похожих на банановые, и расстелил их между корнями, служившими мне укрытием. Кроме того, я нашел несколько пальмовых деревьев, но без мачете добыть листья было непросто. Я надломил их у самого конца, а затем принялся выкручивать их до тех пор, пока мне не удалось сорвать их с дерева. Так я собрал порядка двадцати листьев, симметрично сложив их друг на друга между корнями так, чтобы все они смотрели в одну сторону, а затем забрался под них.

Я не могу развести костер, и ноги мои были мокрыми. Я снял ботинки и отжал носки. Я достал из рюкзака водонепроницаемый мешок, всунул в него ноги и укрыл их до самых колен. Затем я, как обычно, укутался в москитную сетку и пончо. Перед тем как накинуть капюшон, я съел еще несколько плодов трестепита. Меня мучили мысли о Кевине. Я понимал, что нет ни единой причины полагать, что он мертв. На самом деле у него было даже больше шансов выжить, чем у меня. Конечно, у меня была еда и возможность развести огонь, но ведь я не раз ночевал без костра, а рис и бобы практически не ел. В джунглях можно было найти яйца и фрукты, кроме того, у Кевина был мачете. С его помощью он мог валить фруктовые деревья и лакомиться пальмовой сердцевиной. И даже если это все, что у него было, он не умер бы с голоду. В джунглях рядом со мной было полно пальм, но я не мог добыть пальмовую сердцевину – я знал, что в этом случае потрачу больше энергии, чем в итоге получу. Кроме того, Кевин был сильнее и выносливее меня. Он привык к одиночеству и изнурительным походам. У него было оружие, и ему не нужно было таскать тяжелый рюкзак за спиной. Черт, ведь у него и правда больше шансов выжить, чем у меня. Я даже не удивлюсь, если он уже добрался до обитаемой территории, где его спасли. Чем больше я думал об этом, тем больше убеждался в том, что Кевин жив. Я просто надеялся, что с ним ничего не случилось в воде.

Пальмовые листья были отличным покрывалом, не пропускающим влагу. Капли дождя просто стекали с них, и я даже смог согреться под ними. В мешке ногам было комфортно. Единственное, что доставляло мне неприятные ощущения, были камни, которые впивались в спину, но с этим я ничего не мог поделать. Трость лежала рядом. Ночью ее вместе с консервной банкой, ложкой и фонариком можно было использовать в качестве оружия. Я помолился и попросил прощения за то, что съел неродившихся птенцов. А затем я отдался на волю мечтаниям и пролежал так до самого рассвета.

Я снова взвалил рюкзак на спину, взял вещи и двинулся в путь. Ноги были сырыми, но сыпи не было. Дождь временно прекратился, но затем пошел снова. Однако он не смог мне помешать, и я продолжал следовать по намеченному пути. Я шел, напевая те же самые песни, что и в предыдущий день, а когда у меня закончился репертуар, я принялся воображать, что говорю со своей семьей, и снова предался мечтаниям.

Внезапно прямо из-под моей правой ноги что-то выпрыгнуло. Сердце екнуло, но мне удалось вернуть самообладание, когда я увидел, что это была всего лишь дикая курица. Крылья у нее были слабыми, и она с трудом пыталась взлететь, практически не отрываясь от земли. Она убегала от меня, прыгая, что есть мочи. Я побежал за ней через заросли с копьем наперевес. Так мы бегали кругами: я был максимально сосредоточен, а курица кряхтела и визжала. Естественно, я не смог поймать ее, но зато я догадался, что где-то поблизости должно быть ее гнездо. Я вернулся туда, где впервые увидел курицу, и там, на земле за кустом, я заметил большое гнездо, в котором лежали шесть прелестных яиц бирюзового цвета. Они были крупнее, чем яйца домашней курицы. И они все еще были теплыми на ощупь. Я аккуратно разбил одно и вылил содержимое в рот. Вкус был потрясающим, и я тут же съел еще три. Два оставшихся яйца я тщательно обмотал листьями и сложил в банку с фруктами.

Как же мне повезло! Целых шесть яиц. Спасибо, Господи!

Кроме того, по пути мне встретилось фруктовое дерево. Как обычно, до самих плодов достать я не мог, но на земле я иногда находил только что упавшие фрукты, которые еще не успели сгнить или до которых еще не добрались муравьи и черви. Обезьяны пировали в кроне дерева, кидая вниз шкурки, объедки и косточки. Они кричали и трещали без умолку так, словно потешались надо мной. Я проклинал их, надеясь, что хотя бы одна из них упадет и расшибет себе голову. И проклятие сработало, только не на них, а на меня.