– И вы принимаете у себя стрейвинку, даже не выставив стражу? – удивилась Михле.

– Я вам доверяю.

– И уверены, что есть для этого основания?

Ружан склонил голову. Красивые кудри упали на лоб, и на миг у Михле перехватило дыхание.

– Что вы мне сделаете? Неужели заморозите до смерти? – Он улыбнулся, и на щеке, прямо под родинками, мелькнула ямочка.

– Н-нет, – пробормотала Михле, уставившись на свои руки.

– Вот именно. Вам нужны деньги, мне нужно колдовство, это мы решили ещё в прошлую встречу. Вы показали, что я могу вам доверять: отыскали в окрестностях вьюжных и рассказали им о добром Ружане Радимовиче. Я получил множество писем. И это всего за два коротких дня. Угощайтесь.

Он небрежно махнул на тарелки, которыми был заставлен стол. Михле сперва и не обратила на них внимания, а теперь с любопытством стала рассматривать диковинные аларские сладости, похожие скорее на девичьи украшения: маленькие сахаристые кубики с ягодами, тоненькие скрученные пастилки винного цвета, ломтики сушёных фруктов, орехи в золотистой глазури… Поборов смущение, Михле взяла орешек и тут же пожалела: глазурь оказалась твёрдой, а грызть её с монетой за щекой было жуть как неудобно. Она закашлялась.

– У меня есть вино, – услужливо предложил Ружан и даже не посмеялся над её неловкостью. Михле отмахнулась и сама плеснула себе воды из графина.

– Я хочу попросить вас стать моей советницей, – вдруг предложил Ружан. Михле снова закашлялась, на этот раз от удивления поперхнувшись водой. – У вас будет своё жалованье, свои покои во дворце. Не придётся скитаться по деревням.

– Для чего вам советница-колдунья?

Михле это предложение показалось странным. Стрейвинка на службе у аларского царя? Ещё и во дворце?

– Мы уже говорили с вами. Я не желаю… – он вдруг осёкся и нервно сглотнул, – не желаю вой…

По глазам Ружана пробежала тень, и Михле стало по-настоящему страшно. Она вскочила, держась за стол. Две собаки всполошились и зарычали, а третья, с чёрными пятнами, продолжала спокойно лежать.

– Успокойтесь. Просто вам… вам стоит уяснить, Михле. – Царевич тоже встал и устало потёр лоб. – Сядьте. Прошу.

Михле опустилась на место. Руки она сложила на коленях, чтобы не было видно, как они подрагивают.

– Вам стоит уяснить, что царь не обязан давать объяснения юной колдунье из Стрейвина, которая против закона колдует по деревням и не платит подати. Я учтив с вами и хочу таким оставаться, но чем чаще вы подвергаете мои слова сомнению, тем труднее мне соблюдать приличия.

– А я всё гадала, когда вы перестанете любезничать и перейдёте к угрозам, – горько шепнула Михле. К глазам подступили слёзы, и она задрала голову, чтобы они не пролились.

– Я не угрожаю вам. И не приказываю. Но мог бы. Просто хотел, чтобы вы сами согласились на моё предложение.

– В прошлый раз я уже согласилась.

– Тогда было другое. Я не хочу и не умею долго уговаривать. Я привык добиваться своего быстрее и жёстче, Михле. И раз вы не можете решить, то я всё решил за вас. Отныне вы – советница наречённого царя. Вам нужно будет принести присягу. Слова вам подскажут.

Ружан несколько раз кашлянул, расстегнул воротник, вышел из-за стола и согнулся перед очагом. Его спина тяжело и часто вздымалась, и Михле увидела, как под ногтями расплываются чёрные подтёки, словно следы от чернил.

– Я позову Рагдая, – сказала Михле и, не услышав возражений, побежала к дверям. Собаки проводили её взглядами и снова уронили головы на передние лапы.

Солнце вяло ползло по небу: впервые за много дней облака расступились, будто высыпав из пухлых тел все запасы снега. Впереди Нежаты на коне сидела девоптица – та самая Лита, из-за которой всё во дворце пошло кувырком. Нежата смотрела на её широкую оперённую спину, на аккуратно сложенные бурые крылья и человеческий затылок и испытывала смесь непонятных ощущений: от детского восторга до брезгливости. Что за странные существа! В виде вышивки на гобеленах они смотрелись привычнее.

Домир с Ивладом скакали впереди, а Вьюга – в самом конце, прикрывая маленький отряд с тыла. Нежата злилась, что не может постоянно держать его в поле зрения: такого красивого, статного, спокойного, своего. Ей приходилось смотреть на братьев, а это зрелище заставляло её нервничать.

Мало того что побитый Домир сидел криво, будто вот-вот свалится с лошади, так ещё и Ивлад… Ивлад скакал прямиком в Серебряный лес, не имея ни малейшего понятия о страшной клятве царя Радима.

– Ивлад! – Нежата окликнула брата и подогнала Звездочёта, чтобы поравняться с Ветром. – Остановимся. Есть разговор.

Нежата сначала хотела сделать вид, что ей нужно отойти по нужде, но тогда ей было бы сложнее объяснить, почему именно Ивлад должен пойти с ней. Да и ложь сейчас была бы неуместна. Лучше сказать как есть.

– Что случилось?

– Говорю же, нужно кое-что обсудить. Нам вдвоём. Отойдём на минутку.

Она остановила коня, преградив дорогу, и спешилась, виновато поглядывая на Вьюгу. Колдун сдвинул седые брови.

– Нежата? Что-то случилось?

Она помотала головой:

– Всё в порядке. Мне нужно сказать кое-что Ивладу. Наедине.

– Мне тоже, – вдруг подал голос Домир. Нежата заметила, как Ивлад сморщил нос и едва заметно отвернулся.

– Раз надо, то пойдём, скажешь, – решила царевна. – Лита, ты сможешь остаться верхом и подождать нас?

Девоптица с тревогой посмотрела на Нежату и на расстояние, которое отделяло седло от земли.

– С-смогу, – неуверенно ответила она.

– Присмотри за Литой, Вьюга, – попросил Ивлад, тоже спускаясь. Щёки девоптицы стали розовее, а Грайя смотрела на подругу и издавала странные курлыкающие звуки. Нежате показалось, что это похоже на издевательский смех. Она осадила темнокрылую девоптицу:

– Посмотрела бы я, как бы ты веселилась, если бы Вьюга оставил тебя одну на коне.

– А ты мне не завидуй, – огрызнулась Грайя.

Вьюга отвёл Звездочёта и Ветра к берёзовой рощице, сам спешился, оставив в седле лёгкую Грайю, и насыпал всем коням по горстке овса. Нежата с нежностью смотрела, как доверчиво кони берут угощение из рук колдуна и как он едва заметно улыбается, задумавшись о своём.

– Так пойдём или нет? – спросил Ивлад.

– Конечно. – Нежата мотнула головой и зашагала мимо коней дальше в рощу. Ей хотелось сохранить тайну только для своих братьев – точнее, для Ивлада, но если он позволит, и Домира посвятить тоже. Девоптицам точно не стоило слышать о том, что им обещан царевич. По крайней мере, не сейчас.

Они отошли достаточно далеко, чтобы их не слышали. Снег под деревьями был не таким глубоким, сверху его покрывала корка наста, и Нежата с Ивладом совсем не проваливались, зато Домир – через раз. Он был потяжелее.