С каждым годом ран становится все больше, затыкать не как. Бинты и вата тут бессильны. В панике понимаешь, что не спасти. Китов своих не спасти, а как жить без них дальше?

На счету каждого вошедшего в твою жизнь – смерть этого несчастного. Ни одного не осталось, все вымерли. Одно тело осталось, как решето израненное. Из отверстий кровь сочится. Смотришь, миришься, забиваешь. Чего париться? Недолго осталось. С пустой дырявой душой долго не живут. Без китов ей, душе, никак…

Аура

А знаете, идите вы все лесом! Грубо? Ну, простите. Просто деликатность на нуле. Так надоело ею, деликатностью, пользоваться. Объективность включать. Понимать всех. Переживать, волноваться. Обидеть бояться. Что ж я, самая лысая? Нет. Копна вроде по пояс. Так что как все хочу. На себя и для себя. Дура закончилась, стерва включилась. Сколько можно глотать и вытирать плевки ваши? Я ж на салфетках так обанкрочусь. Уже не знаю, с какой стороны тереть. Или захлебнусь так сглатывать постоянно. Все, глоталка сломалась, честно. Перекрыло ее, монолитом бетонным. Не глотается больше. Так что извините, но вам не сюда.

А что вы так удивились? Нет, ну я, конечно, понимаю, что дуру рядом иметь всем удобно. Такая себе карманная полость для слива. Лишнюю влагу из организма всегда слить можно или отходы переработанные. Чего церемониться? С ней можно, дура же! Все поймет, все примет, глотнет и вытрет. Зашибись вариант удобный. А то, что дура живая, ну у нее эмоции, чувства, как у живых есть, так это вообще пусть не парит. Все переварит… Все глотнет…

Но у дур есть один огромный недостаток – они имеют свойство заканчиваться. Что так удивленно смотрите? Не знали? Глаза навыкате, рот вон как расперло, слюны под завязку собралось, слово выговорить не можете, а сплюнуть-то уже и некуда. Извините, понимаю, сложно вам теперь придется. Но вы по сторонам посмотрите, может, найдете еще такую. Хотя вряд ли, разочарую: один экземпляр был, музейный экспонат, вымирающий вид динозавра, так сказать. Так что не обессудьте, но шансы у вас на нуле, еще одну такую не найти. Давитесь своей слюной неизрасходованной теперь сами. Все себе и все в себя. Ну, это же ваш жизненный принцип?!

Что так уставились? В двери топчитесь, мнетесь. Что-то мямлите: «Что с тобой случилось? Ты так изменилась. А как же дальше?»

Я изменилась?! Да что вы?! Где? В каком месте?! Че, плюнуть некуда? Или вам теперь душевного общения не хватает? Аль проблемы накопились, слить надо? Сорри, вы теперь не по адресу.

А где вы были, когда я к вам стучала? Что ж вы ставни плотненько перед носом захлопывали? Да мне-то много и не надо было, запросы невелики. Но чисто по-человечески, понимаете?

Знаете, отдавать, конечно, очень хорошо, но иногда, если честно и взять хочется. «Делай добро и бросай его в воду» – отличный принцип, но у дур тоже человеческое срабатывает… Если уж не обраточку, то, как минимум, и не пинок под зад. Дура дурой, но как ни крути живая все-таки. Тоже споткнуться, упасть, ошибиться может, не каменная. Но вы же не знали! Как же, как же, понимаю… Вы же думали, дур не поддерживают, с колен не поднимают, с ними вообще, как правило, не церемонятся. Мимо проходят. Не цацы, сами справятся. Но незнание законов от ответственности не освобождает. Законы человечности для всех равны… На дур они тоже распространяются.

Так что ж вы сейчас, извините, приперлись? Я уже сама встала, с коленей грязь очистила, слюну вашу стерла. Как видите, пряменько стою, уверенно. У вас же дела свои были, заботы, перепады настроения… забыли, что ли? Вам же некогда было обо мне подумать, поддержать, поднять. Чего сейчас глазками хлопаете? Чего-то ждете? Общения легкого захотелось. Простите, закончилось. Исчерпалась, так сказать, легкость и простота. Это же у вас все просто, а у дур, знаете ли, сложно все очень. Извините, дура закрыта. На вечный переучет закрыта. Переучет ценностей.

Мне сейчас от вас уже ничего и не надо. Мне тогда вы нужны были, когда встать не могла. А сейчас спасибо… сама, все сама. Быстро учусь, на лету схватываю.

Ну вот. Теперь у вас агрессия включилась. Кричать начали, браниться. Я понимаю, что лучшая защита – нападение, но вы не напрягайтесь, не надо защищаться. Я вас не обвиняю, у меня к вам ни вопросов, ни претензий. Это же вы тут руками машете! Но зря стараетесь… Я вас не слышу. Разговаривать лень. Вы теперь для меня пу-сто-та. Что ж, я к вам с душой нараспашку, а вы, простите, задницей ко мне? Красиво конечно, но нечестно как-то. Так что извините, сами так научили, я ж говорю, ученица я хорошая.

Да что ж такое?! Опять: «Почему так изменилась?»

Словами, понимаю, объяснять бесполезно, может, спину показать? Там же шрамов ножевых столько, что нормальные не живут с таким количеством! А вы говорите, изменилась. Тут подохнуть надо было бы, а не измениться, ну, если начистоту. Но, как говорил классик, не дождетесь. Я пока раны эти зализывала, знаете, сколько передумала, пересмотрела, сама себе на все вопросы ответила?

Скажу вам, предательство, по сути, – вещь ценная. Это сразу дышать нечем, а потом действительность в реальных цветах видится. Красиво. Это вам не через розовые очки по сторонам пялиться… В одном тоне все видеть. Тут такой спектр по глазам бьет, что дух захватывает, и сила неимоверная появляется. Так что я теперь скала, камень. Захочу – растопчу и проглочу. Вот так.

Так что прощайте, удачи, лекция закончена. Вопросов у меня к вам больше нет и не будет. Ножи ваши вам по почте вышлю. Поэтому проходим мимо, не оглядываемся. Невысказанные вопросы при себе оставляем, глазки от удивления не выпячиваем, образ мой из памяти вытираем. Что же вы думали, вечно пользовать? Смешные вы. Я ж сказала: недостаток у дур один, когда к ним, опять же, извините, задницей… Заканчиваются они. Долго смотрят, любуются, а потом в один миг – раз и пусто.

Так что я у себя все равно останусь, а у вас меня больше нет.

Кто я

Я судорожно пытаюсь вспомнить. Я забыл. Не помню. Я ищу зацепку, но ее нет. Я потерял себя тысячу лет назад, найти не могу. На висках серые вздутые вены. Я все время ищу ответ. Мой мозг устал. Он отторгает меня. Кто я?

Багровое солнце нагло висит в небе. Оно не освещает, скорее, сжирает все окружающее пространство, заполняя его мерзким кровавым светом, который пропитывает собой каждый миллиметр. Этот плоский диск, прикрученный кем-то к небу, тепла давно не излучает. Холод и свет. Яркий до бесстыдства кроваво-ржавый свет, пронизывающий глаза резкой болью при попытке поднять веки. Каждая моя попытка терпит крах… Резкая боль и слезы. Слезы и боль. Разрывающая на куски, утопичная, черная, нескончаемая боль. Кто я? Я – боль?

Я больше не пытаюсь открыть глаза. Не смогу больше это сделать. Не смогу больше увидеть все, что вокруг. Все то, что я видел раньше, то, что любил, ценил… Но я не помню, что это было. Как это было, я тоже не могу вспомнить. Образы покрыты мраком, мозг вытер все… безвозвратно. Перед закрытыми глазами жуткая непроглядная темнота. Кто я? Я – темнота?

А что вокруг сейчас?.. Ничего. Выжженная солнцем целина и я. Больше никого нет. Я сам.