этот благоприятно сказался. Шеф её продвигать начал. А она ему давала иногда и даже страсть изображала. Жизнь начала налаживаться. Не век же на рынке колготками торговать! Тем более что и торговля упала. Особенно с июня, как обстрелы пошли. Не до колготок стало и тряпья. И денег у народа не так чтобы прибавилось. И народа самого как вымело! Город вымер! Поговаривали, что две трети жителей уехали – кто в Россию, кто на Украину. А самой выехать – так ей ничего хорошего не светило ни там, ни там. Кто она? Торговка. В лучшем случае в магазин устроишься. А не то так и будешь горе мыкать в общаге для беженцев…

В комендатуре народ разный. Дураков всяких, идеалистов да бессребреников хватает. Но есть и разумные. Вон как шеф её. Сам себе элитную квартирку отжал. Машина немецкая. И о подчинённой полюбовнице не забыл – двухкомнатную на Сосюры подогнал. С ванной, в пол встроенной! И с деньгами подняться дал, на поручениях своих потайных. А те точно далеко не все на благо новой власти предназначались. Например, когда тропку для наркотрафика не ликвидировали, о чём торжественно доложили, а, наоборот, под крышу взяли.

Ну и другое разное…

Наталья не испытывала по этому поводу никаких отрицательных ощущений. То, что какие-то делишки проводятся для пользы Украины – так это даже и лучше. Зачтётся, когда киевская власть сюда вернётся. А в этом у Наты сомнений не было. Слишком уж в этой новой республике всё будто понарошку делалось. Словно дети решили поиграться в песочнице – только не в кулички, а во власть и в войнушку.

Начальство районного пошиба поставили государство строить – вот оно и строит его по-районному. И все те же расклады, группировки и отношения, что были прежде, с собой прихватило. Все ж друг друга знают. Кто при Украине кого терпеть не мог, тот и при «Элэнэрии» не переменился…

А под таким шефом вполне можно было рассчитывать и на кое-что материально полезное сейчас, и на признание какой-нибудь героиней подполья позже. Когда вернётся Украина. Тем более что шеф постепенно становится всё сильнее. Нет, Сокола, командира полка, он, конечно, не заменит. Тот из идейной шатии-братии. Но перейти со временем на какой-нибудь крупный пост в МВД – вполне возможно!

С утра шеф предупредил настойчиво, что лучше не светить никаких бумаг и документов. Ни в больнице, нигде. Упирать на секретность задания. А как объект нарисуется, звонить исполнителям – и отваливать.

Всё было в норме – расспросила, побеседовала, встала на якобы охрану. Никто из персонала уже внимания не обращает. Так, покосятся, проходя мимо…

Но этот вот мужик конкретно выбесил! Настолько, что захотела сама проследить, как его забирать будут. Ишь ты – «пошла вон, а то трахну!». Трахальщик нашёлся, мать его! Сам и вправду красавчик, а баба страшная, тощая, чернявая, к тому же вон изуродованная. А ходит к ней!

Трахнет он! Да я тебя сама трахну! Прямо в лоб из пистолета, коли у бандитов этих что не так с задержанием пойдёт.

А что это был искомый Кравченко, она уже не сомневалась. Движется плавно, можно сказать, мускулисто – привык, значит, к физическим нагрузкам. Осанку офицерскую не прячет, хоть и одет в гражданское. И лается чисто по-военному – вроде и без мата, но казармой сразу несёт. Нет, для проформы, конечно, вытащить его из палаты и документы проверить надо. Не тот шеф человек, что простит косяк, сделанный из-за недостаточной исполнительности. Исполнительность – это самое главное в нашем деле, говаривал он. Всё прощу, но за неисполнительность расстреляю! А потому надо, конечно, исключить малейшую ошибку. Мало ли – может, сам настоящий Кравченко где в схроне ныкается, а вместо себя сослуживца какого, офицерика, к бабе отправил. Может быть? Может!

Она потому и заглянула в палату – посмотреть, будут целоваться или нет. Опять облаял, пёс, но главное ясно стало: раз с виноватым видом сидит, значит, он. Любит, ишь! Ну, ничего, скоро и тебя отлюбят сильно. В другом месте. Там, где любят в основном сбивать спесь с офицериков таких…

И она набрала номер…

* * *

Алексей поднялся с койки таким образом, чтобы закрыть подругу собою.

Это явно не бойцы. Вообще не военные, хоть и в ополченческом камуфле. Не сидит так форма на военных! И вроде бы всё правильно, – но детали! Когда много мелких деталей, указывающих на то, что униформу данное существо надело в первый раз, – вывод напрашивается сам собой: чужак.

Два чужака в данном случае.

Тётка – та да, та военная. Хотя, получается, тоже чужая, раз привела чужаков. Итак, трое чужаков по его жизнь пришли.

Может, за вчерашних хануриков Зимин мстителей прислал?

– Нет, ребята, ошиблись вы, – проговорил он между тем беспечно. – Я Сергеев, Константин Игоревич. Инженер. А что случилось?

Вся троица как-то сразу увяла. Не ожидали. Алексей за время их ступора как бы спонтанно сделал два шажка вперёд. Естественно движение человека, не ведающего за собой греха…

– Он это, – первая нащупала продолжение темы тётка. – Какой он инженер? Военный, по ухваткам вижу. И орёт, как военный.

Оба автоматчика оглянулись на неё, словно желая удостовериться в верности её слов. Нет, точно не бойцы, окончательно уверился Алексей, делая ещё один шаг вперёд.

– На месте стой! – тут же приказал один из пришельцев. – Документы есть?

– Да, конечно, – пожал плечами Кравченко. – А вы, простите, сами откуда?

Он тянул время в расчёте подобраться к ним поближе. На данный момент оба их автомата – тётку в расчёт он пока не принимал – смотрят в его сторону. И много в такой ситуации не навоюешь. Да ещё и Ирку посекут.

Впрочем, если он тут ляжет, то её убьют однозначно. Хотя бы для того, чтобы не оставить свидетеля. А потому погибнуть он не имеет права. Обязан победить. Для этого надо быть как можно ближе к этим ушлёпкам. Так он им и директрисы запутает, и сам сможет руками достать. Потому как пистолет тут бесполезен – пока одного валить будешь, второй тебя завалит.

– Мы из военной комендатуры Луганска, – рявкнула тётка. – Документы предъявите.

– Комендатура? – удивился Алексей. – Ну, это другое дело. А я-то уж думал… Сейчас, где они…

Он начал охлопывать себя по карманам. Потом приостановился на мгновение и предложил:

– Простите, может, мы выйдем в коридор? А то всё же больница… Жену у меня вчера ранило, – сокрушённо добавил он, делая ещё одно движение вперёд.

«Комендантские» опять переглянулись. Алексей говорил в расчёте на то, чтобы ещё на