Обсидиановый нож пробил затылок оборотня неожиданно легко. И так же легко вышел. Рана вскипела кровью, и жизнь ушла из тела чудовища. Я не ждал «отката», поэтому не был готов. Хотя нет, это был не «откат», точнее, не обычный «откат», потому что боль, хоть и была, но совершенно другая. Словно кто-то резко выдернул пробки из моих «внутренних ушей». Словно тучи рассеялись и выглянуло солнце. Чудесная ясность и гармония с миром и с Высшим, утраченная во время Исхода, снизошла на меня внезапно…

И тут же пропала.

Мгновенное счастье – и острое разочарование. Только минуту спустя, взяв себя в руки и успокоившись, я понял, что ушло не всё. Кое что осталось. Например, я снова чувствовал своих зверей. И не только Лакомку, но и Мишку. И даже немножко – Марфу.

Все они смотрели на меня… С надеждой. И ощутили мое разочарование – как своё.

Да, еще не скоро мы станем одним целым. Мишка и Марфа вернулись к трапезе, а Лакомка принялась деликатно (непросто с ее языком-рашпилем) зализывать мои царапины.

Теперь я не сомневался: пробуждение моей Силы напрямую связано со смертью Маххаим. Что же выходит? Если я буду убивать Маххаим, то мои способности будут восстанавливаться быстрее?

Это следовало обдумать. Вернее, осмыслить, потому что ум здесь бесполезен. Слишком мало данных.

* * *

Ванду я похоронил у дороги. В неглубокой могиле, которую вырыл для нее Мишка.

Маххаим я хоронить не стал. Честно говоря, мне даже притрагиваться в ним было неприятно. Полупревратившиеся оборотни были еще омерзительнее, чем тот, которого я уже исследовал.

Что характерно, раньше я никакого омерзения не испытывал.

Смерть Ванды меня опечалила. Пусть я и относился к ней довольно равнодушно, но все-таки она – человек. Мой долг – ее оберегать. Может, будь она мне чуть-чуть дороже, я бы сумел ее удержать… И мы погибли бы оба.

Так что все – к лучшему. Я ведь чувствовал, что она не жилец. Впрочем, знал бы, что всё так выйдет – оставил бы ее в селении. Хоть жива бы осталась. Не повезло ей. Уйти в Исход, чтобы страдать в рабстве, а затем бессмысленно погибнуть. Тяжкая участь для такой сильной женщины.

Но сколько таких женщин сейчас страдает на этой странной планете?

У меня не было времени предаваться печали. Надо было двигаться вперед. Теперь, без Ванды, это будет проще и быстрее. А торопиться надо. Я чувствовал, что смерть Маххаим не останется незамеченной. И еще я чувствовал: где-то близко – город. Или что-то вроде города.

Если есть государство, то город должен быть. Не может так быть, чтобы на тысячу километров пути – только небольшие селения. И деревеньки охотников-собирателей.

До сих пор единственным подобием города был тот рынок на берегу озера. С горой, в которой живут… Надо полагать – Маххаим. Больше некому. Там – ящеры у входа. Здесь – верховые динозавры. Там – страх, здесь…

Кстати, это идея. Искать Маххаим – по источаемому ими «аромату» страха. Пожалуй, это даже важнее города. Я вдруг ощутил кровожадное желание – прикончить еще одного оборотня. И посмотреть, как это скажется на моем Даре. То, что Маххаим – разумные существа, меня мало смущало. Они враги. Жизнь человека для них – не дороже плевка. А то, что они заботятся друг о друге и даже (!) о прирученных животных, так что ж, и гиены вступаются друг за дружку. Разве это повод, чтобы дать им себя съесть?

Что же я знаю о Маххаим?

Не много. У них есть что-то вроде той силы, что порождается Даром. С ее помощью они подчиняют себе людей и животных, общаются между собой… Еще они невероятно живучи. Живут даже с дыркой в мозгу. И способны залечить такие «травмы», как сломанная шея. Оборотни, одним словом. Зарастить поврежденный спинной мозг наверняка не легче, чем «вывернуть» задом наперед коленные суставы и в течение минуты отрастить пятисантиметровые когти. Если верить аборигенам, принимавшим Лакомку за Маххаим, это превращение может зайти очень далеко. Но я пока воздержусь от такого предположения. Кое-что я видел собственными глазами. Страшный противник. Одно меня утешало. Кажется, я могу сопротивляться их ментальному прессингу. Позорной беспомощности, как во время первой встречи с оборотнем, больше не будет. Надеюсь.

А сейчас надо двигаться дальше. И надо разобраться в том, кто есть кто на этой неправильной планете. Не забывая, само собой, о том, что моя первоочередная задача – помочь колонистам. Хотя, если начистоту, я уже не был уверен, что смогу эту задачу выполнить.

Одно дело – навести порядок в самой колонии, показать, что родная Земля их помнит и даже смерть Пророка – это еще не всеобщая гибель.

Совсем другое – драться в одиночку с непонятной цивилизацией, возглавляемой, судя по всему, смертельно опасной нечеловеческой расой.

Как показала история с бедняжкой Вандой, на помощь самих колонистов рассчитывать не стоит. Скорее наоборот.

Надо будет отправить Марфу на разведку.

Чутье меня не обмануло. Город – был. Я ощутил его присутствие километра за три.

Как только мы вышли к берегу реки. Пить из этой реки я бы без острой необходимости точно не стал. Вода в ней заметно пованивала. В тропиках и субтропиках реки редко отличаются чистотой и благовонным ароматом. Но тут был особый, специфический запах. В субтропическом климате (а эту часть планеты можно было смело отнести к таковому) вопрос утилизации человеческих отходов стоит очень остро. Я никогда не забуду, как воняют индийские города на Земле-Исходной. А ведь там есть хоть какая-то канализация. Здесь же в качестве сточного канала, похоже, использовали реку. И не только в качестве сточной канализации. На противоположном берегу (ширина реки была метров сто) пара крокодилов и пяток стервятников совместно утилизировали труп. Человеческий.

Я выбрал дерево повыше и взобрался на вершину. Точно. Километрах в двух джунгли отступали от реки примерно на полкилометра. Вдоль опушки шла желтая дорога, а между дорогой и рекой теснились небольшие круглые хижины. Они стояли в беспорядке, точно грибы. Некоторые – у самой кромки воды. На другом берегу, более крутом, хижин не было, зато стояли какие-то непонятные сооружения. Я прищурился, сконцентрировался и сумел разглядеть, что к жилищам эти штуки отношения не имеют. Похоже, какие-то идолы. Причем немалых размеров – метров по пять высотой.

Судов на реке не было. Что тоже было понятно: русло изобиловало мелями и камнями. На камнях загорали разноразмерные крокодилы. Любую попытку на руках перетащить лодку через мелкое место они наверняка восприняли бы как приглашение к столу.

Я спустился и сообщил своим зверушкам, что собираюсь посетить расположившийся впереди культурный центр.

Мишка и Лакомка выразили крайнее неодобрение, но им пришлось смириться. По моим прикидкам, от этого городишки до предполагаемого места размещения колонистов было километров триста—четыреста. Так что шанс встретить здесь кого-нибудь из «соотечественников» был заметно выше, чем там, где я отыскал Ванду. Вдруг я еще кого– нибудь найду?