— Сергей! — позвала она из кухни. — Это что за помещение?

— Сушилка и прачечная, — равнодушно сообщил мужчина, подходя. В небольшой тесной комнатушке стояли стиральная машина и несколько раскладных сушилок.

— А эта дверь куда ведет? — Вера продолжала исследовать жилье дочери олигарха.

— Здесь кладовка. Там издавна хранятся картонные коробки, старые вещи, детская обувь и ненужная одежда. Ничего интересного.

Вера отлично видела, что Старостину надоела роль сопровождающего. Он едва сдерживал раздражение. На его лице она вновь читала: «Стоило мчаться нa личном самолете Ладыгина? Тратить время и силы, добираться из Брянска — чтобы теперь показывать этой ненормальной докторше кладовку. Правду говорят, что психиатры в конце концов и сами с головой не дружат. "Профессиональная деформация" называется».

Ей захотелось снова смутить бывшего милиционера озвучиванием его мыслей, но она сдержалась, открыла дверь кладовки и вошла внутрь. И сразу позвала Старостина. Он вошел в помещение и остолбенел. Это оказалась вовсе не кладовка, а комната, причем совсем не похожая на тот сказочный мир принцессы, который создал для нее дорогостоящий дизайнер. Здесь все было оформлено во вкусе тинейджера. На стены были прилеплены скотчем плакаты с фотографиями танцоров капоэйры, артистов и эстрадных певцов. У шкафа стоял узкий подростковый диван, за ним компьютерный стол с ноутбуком ярко-красного цвета. А у дальней стены бывшей кладовки красовался огромный мотоцикл!

— Ни… кхгм… себе! — выдохнул Старостин и, подойдя к мотоциклу, принялся его осматривать и ощупывать. — Это же «Харлей Дэвидсон»! Серебристо-черный окрас, кофры… Семьдесят семь лошадей, объем движка полторы тысячи кубов!.. Тысяч двадцать баксов, а то и больше! Но как, когда?! Ничего не понимаю.

Он бросился ощупывать и осматривать стены комнаты, нашел маленькую дверцу и вышел в нее. Слышно было, как он звонит и разговариваете кем-то по телефону, повышая голос.

Веру мотоцикл удивил, но не заинтересовал. Она заглянула в одежный шкаф. Там висели кожаные куртки и брюки числом не меньше десятка, лежали пластмассовые серебристые панцири, похожие палаты, как из фильма про Терминатора.

Нал компьютерным столом на полках стояли книги, но основное место занимали компакт-диски. Вера прочла: «Из моды уходит гламур», «Мода и секс», «Моветон», «Откуда взялось нижнее белье». Вот это уже имело к занятию девочки самое прямое отношение.

Вернулся Старостин.

— Вера Алексеевна! Представляете, что устроила эта шальная девчонка?! Потайную дверь в холл и выход к грузовому лифту! Я звонил своим, никто ничего не знал, хотя мы с хозяином обитаем в этом же доме, ниже этажом. Тогда я консьержа допросил. И что вы думаете? Днем ее охраняли, так она ночью каталась! Ночные покатушки, блин! Он говорит — я думал, это нормально!

— А что вы хотели, в самом деле? — усмехнулась Вера. — Чтобы он ее не пускал?

Старостин выдохнул и сел на стул.

— Действительно… Просто это же ни в какие ворота…

— Помогите-ка мне лучше прослушать пару дисков, а то я не знаю, на какие тут кнопки нажимать.

Он включил проигрыватель, вставил отобранный Верой компакт-диск. Это были телепередачи учителя Мирославы Ладыгиной, известного историка моды Вячеслава Васильчикова. Он казался болтливым и слишком манерным со своими неизменными шарфиками и камеями, но только первые несколько минут, а потом это уже не бросалось в глаза. Потому что рассказывал он необыкновенно интересные вещи о моде, культуре, причем в остроумном стиле и с иронией.

«Молодых дизайнеров России по-прежнему очень волнует тема «одалиски в гареме». Они используют чаще всего ткани с блеском или люрексом, шьют шаровары, юбки-абажуры, тюрбаны с эгретами, завешивают лицо вуалью и, разумеется, открывают голый животик. Не лучше обстоит дело и с мужскими костюмами, вызывающими настоящую тревогу. Девушки-дизайнеры видят современного русского мужчину начала XXI века совершенно кастрированным, кукольным существом в юбках и кружевах, которого следует посадить в спальне на подушку и любоваться, словно игрушкой. Тема Верки Сердючки в мужской моде также сильна — меховые шубки и вышитые береты, даже вуалетки…»

Вера могла смотреть и слушать Васильчикова бесконечно долго, но рядом с ней прокашлялся Старостин. Он спросил с мужской прямотой:

— Ладно, нашли мы тайную комнату Мирославы! Что это нам дает в плане ее поисков?

— Теперь я знаю, как и чем жила девочка на самом деле.

— И это поможет нам ее найти? — В вопросе бывшего оперативника сквозит пессимизм. — Что-то вы ничего не делаете. Ничего конкретного, я хочу сказать. А время идет…

— Сергей! — мягко обратилась к нему женщина. — То, что я делаю, и есть самое необходимое. Я понимаю, вас беспокоит тот факт, что открылась неизвестная сторона жизни Миры. И этот другой мир, в котором она укрывалась от отца и от вас, вместе со всей вашей «королевской ратью и королевской конницей», совершенно вас огорошил. Но вам и Ладыгину придется смириться с тем, что у нее может быть собственная жизнь. Заметьте, девочка очень хорошо сумела спрятать свои личные интересы даже от такого опытного оперативника, как вы.

— Эх, утерли вы мне нос! — Старостин умел достойно проигрывать. — Дальше-то что?

— В Москве нам больше делать нечего. Все, что мне хотелось здесь найти, я нашла, — загадочно ответила Лученко. — Возвращаемся в Киев. Только одна просьба. — Она состроила жалобно-просительную рожицу. — Можно я возьму несколько Мириных дисков? Разумеется, с возвратом. Они жутко интересные.

— Разрешение нужно спрашивать у Мирославы, — усмехнулся Старостин. — Думаю, она не будет против. Особенно если вы ее найдете… Но давайте поступим проще. Здесь есть компьютер и DVD-болванки. Я вам эти диски скопирую.

— А за это я согласна лететь назад на вашем самолете! — бесстрашно заявила маленькая докторша. Она сейчас напомнила оперативнику ребенка, готового на любой подвиг ради получения заветной игрушки.

«Нет, никогда я не пойму этих женшин!» — вздохнул начальник охраны. Вслух же он проговорил:

— За это вы. Вера Алексеевна, расскажете мне, за что вас благодарила проводница поезда.

— Обещаю.

Пока они ехали на аэродром, Вера добросовестно выполнила свое обещание. С проводницей дело было так. Как и положено в поездах, пассажирке предложили испить чаю. А поскольку вечернее чаепитие в поезде — это святое, она с удовольствием согласилась. Проводница по имени Тамара поведала случайной незнакомке, едущей в СВ в одиночестве, свои проблемы.

— Тамара была обеспокоена странным поведением четырнадцатилетнего сына, — рассказывала Вера своему спутнику.

— Она его, что ли, одного дома оставляет?

— Она же проводница. Жизнь на колесах, — развела руками рассказчица.

— В таком случае с ним в этом возрасте может случиться все, что угодно. — По опыту оперативной работы бывший милиционер знал, о чем говорил.