– Да, господин Бернудов является Кавалером нашего Ордена и именно потому я здесь, – подтвердил Стогов-Абашидзе, усаживаясь на диван.

– Если вы желаете дать свидетельские показания… – начал было Бредников, но Стогов-Абашидзе довольно бесцеремонно перебил его:

– Я не просто хочу дать свидетельские показания, господин советник! Я хочу рассказать вам, как вы заблуждаетесь!

– В отношении чего мы заблуждаемся? – спросил несколько сбитый с толку Бредников.

– А всего! – категорически заявил Стогов-Абашидзе. – Начиная от мотивов действий господ Бернудова и Пихлера и кончая конфискованным вами копьем!

– Давайте по порядку! – призвал заинтригованный Бредников. – Что не так с копьем?

– Оно не просто кусок старого железа, – внушительно заметил Стогов-Абашидзе. – Это священный артефакт.

– Да, мы знаем, – перебил его я. – Копье Дракулы, оно же копье Дракона. Именно поэтому за ним и охотятся. Именно поэтому у госпожи Соколовой похитили сына. И именно поэтому мы собираемся отдать похитителям копье в обмен на освобождение мальчика.

– Да вы что?! – вскричал Стогов-Абашидзе, в возбуждении вскакивая с места. – Это нельзя делать! Ни в коем случае нельзя!

Он упал на диван, закрывая лицо руками.

– Пихлер тоже говорил, что копье – это не то, что мы думаем, – сказал Бредников. – Что он имел в виду?

– Да Пихлер не мог вам этого сказать, – глухо отозвался Стогов-Абашидзе. – Не имел права. Но мои люди вели наблюдение за его номером, вроде как охраняли. Когда появились оперативники, я понял, что события вышли из-под контроля. Мы бережем не свою тайну, поймите! Я был вынужден связаться с Ватиканом, там поняли всю угрозу и… Решение принял лично понтифик! Поэтому я могу рассказать, мне дали на это разрешение. Можно воды?

Я передал ему стоявшую на столе бутылку «Перье» и высокий стакан. Стогов-Абашидзе жадно выпил и продолжил:

– Вы наверняка слышали о копье Лонгина, не так ли?

Стогов-Абашидзе устало прикрыл глаза и монотонно прочитал:

– «Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух. Но так как тогда была пятница, то иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, – ибо та суббота была день великий, – просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их. И так пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним. Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней, но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода. И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили. Ибо сие произошло, да сбудется Писание: кость Его да не сокрушится. Также и в другом месте Писание говорит: воззрят на Того, Которого пронзили». Так апостол Иоанн описывает смерть Спасителя.

– Кстати, а зачем Христу перебивали голени и пробивали бок копьем? – спросил Тавров с неожиданным любопытством. – И, честно говоря, я не понимаю, как из мертвого человека может течь кровь, не говоря уже о воде!

Несколько удивленный Стогов-Абашидзе тем не менее охотно ответил на вопрос:

– Как правило, мучения распятых людей длились довольно долго, смерть наступала по прошествии многих часов, а иногда и суток. Однако при необходимости ускорить смерть осужденных палачи перебивали жертвам голени, из-за чего распятый человек утрачивал возможность опираться ногами о подножие на кресте и погибал от удушья вследствие давления собственного тела на дыхательные пути. Иудеи, разумеется, знали об этом и попросили Пилата ускорить смерть казнимых. Смерть от удушья считалась очень мучительной, и вполне возможно, что римский воин ударил копьем в бок Спасителя из милосердия, а не только для того, чтобы удостовериться в уже произошедшей смерти. Дело в том, что Спаситель умер неожиданно быстро, и потому все усомнились в его смерти. Ну а если вы хотите реалистического объяснения факта истечения из мертвого тела крови и напоминающей воду жидкости, то – извольте! С точки зрения медицины тут может быть два объяснения. Возможно, что наконечник копья вонзился прямо в сердце – профессиональному солдату нанести такой точный и смертельный удар несложно. В таком случае пробивается перикард и происходит истечение жидкости из околосердечной сумки, а также крови из сердца. Таким образом, говоря медицинским языком, Спаситель умер не от удушья, а от остановки сердца вследствие болевого шока и давления на сердце скопившейся в перикарде жидкости. Есть и второе, не менее убедительное медицинское объяснение. Дело в том, что благодаря Туринской плащанице мы знаем, что удар был нанесен в правый бок Христа. На изображении Спасителя ясно видна рана между пятым и шестым ребрами примерно в десяти сантиметрах справа от центра тела. При попадании наконечника в это место не могло возникнуть сиюминутной опасности для жизни, даже если бы копье проникло глубже: оно бы просто рассекло плевру. Во время болезни или вследствие мучений между легкими и грудной клеткой собирается водянистая жидкость. В таком случае «кровь и вода» – это жидкость из плевральной полости, количество которой значительно увеличилось из-за длительного бичевания Спасителя, а также в результате повреждения поверхности легких.

– Хм… Убедительно, – согласился Тавров. Его профессиональное любопытство криминалиста было удовлетворено. Стогов-Абашидзе, встретив неожиданное одобрение, воспрянул и с воодушевлением продолжил:

– Хочу подчеркнуть, что в связи с обстоятельствами смерти Спасителя исполнились два пророчества из книг Ветхого Завета, касающиеся прихода Мессии, которые и процитировал святой Иоанн.

– Давайте перейдем конкретно к копью! – нетерпеливо предложил Бредников.

– Что интересно: из четырех канонических евангелий лишь Иоанн упоминает об инциденте с копьем. Но имени уверовавшего сотника Иоанн не упоминает. Зато это имя известно из апокрифического «Евангелия от Никодима», где в десятой главе говорится следующее: «Один из воинов, Лонгин имя ему, взяв копье, пронзил Ему ребро, и истекла кровь и вода». Из «Жития сотника Лонгина» Исихия Иерусалимского, являвшегося учеником умершего около 450 года историка Церкви святого Григория Богослова, известно, что сразу после казни Иисуса в Иерусалиме случились землетрясение и солнечное затмение, которые заставили всех устрашиться и были восприняты сотником Лонгином как небесный знак, подтвердивший божественную природу казненного. Затем, по приказу Пилата, он со своими подчиненными охранял могилу Христа, где они стали свидетелями воскрешения Спасителя. Под влиянием этих событий центурион Лонгин и двое его воинов отказались лжесвидетельствовать о том, что тело Христа выкрали его ученики. Более того, они раскаялись и уверовали в Спасителя, а затем крестились от апостолов, оставили воинскую службу, стали проповедниками христианства и приняли мученическую смерть от рук язычников в Кесарии Каппадокийской в 58 году. Стоит добавить, что впоследствии Лонгин был канонизирован, и этому святому был посвящен один из приделов храма Гроба Господня в Иерусалиме. К сожалению, о судьбе самого Святого копья житие сотника Лонгина умалчивает. Многие даже сомневались в том, что Лонгин есть имя собственное, а не прозвище от греческого слова «копье». Однако известно, что имя Лонгин было со II века до Р.Х. широко распространено в древнеримском роде Кассиев. Например, в период со II века до Р.Х. по I век от Р.Х. известны три римских консула, один из главарей заговора против Гая Юлия Цезаря и прославленный юрист, одинаково называвшихся – Гай Кассий Лонгин. Еще больше известно Луциев Кассиев Лонгинов, среди которых также было немало консулов и государственных деятелей рангом пониже. Однако с исторической точки зрения биография сотника Лонгина и тем более дальнейшая судьба его копья совершенно неясны.