Да, он жиголо, но такой менее откровенный и более достойный, чем те, раньше. Тогда, на переломе веков, эти отношения окружал ореол некоторого даже благородства, даже добропорядочности. Многие поэты и писатели страдали бы от холода и от голода, если бы не связи с богатыми аристократками и мещанками с тугим кошельком. А вот он даже не совсем жиголо. Разбогатевшая, образованная дочка бывшего партийного функционера и богобоязненной трудолюбивой швеи, удачно вышедшая замуж за деньги ловкача, сумевшего вовремя подсуетиться и подняться на волне реформ Бальцеровича, помогает материально бедному интеллигенту-ученому. Вот так бы он это назвал. И это никакое не спонсорство, как модно нынче говорить. Он не оказывает ей сексуальных услуг за деньги или какие-то конкретные вещи. Он не ждет от нее вознаграждения, а она не чувствует себя обязанной его спонсировать. Секс нравится им обоим. Это приятно, доставляет удовольствие и удовлетворяет обе стороны. Тут вообще нет никаких элементов договора бартера. Ему в этих отношениях удобно и комфортно, и (что бы там ни болтали все эти мудрейшие психотерапевты и как бы они его ни осуждали) он вообще ни капельки не чувствует себя использованным евнухом или, наоборот, ходячим пенисом по вызову. Он нормальный мужчина, только малоимущий. И никаких моральных терзаний по поводу своей полигамности у него нет. Вот когда ему встретится соответствующая женщина, «та единственная», и он полюбит ее по-настоящему, – тогда все изменится.

Не слишком оригинальная мысль. Большинство известных ему мужчин его возраста ищет «ту самую, единственную», а по пути проводит ночи в разных постелях. Он – в очень удобных.

Он не знает, как закончится эта связь. Но уверен, что не станет причиной метаний и мук выбора между мужем и любовником. Веронике по каким-то причинам нужно, чтобы ее любили сразу двое мужчин. А может быть, и больше – он никогда не интересовался. Ее богатый Здих ее действительно любит. По-своему, но любит. Анджей прочитал это между строк рассказов самой Вероники. В свою очередь, он, Анджей, только говорит, что любит ее. Потому что она нуждается в таких признаниях. Но если бы ей пришлось выбирать – она точно осталась бы с Петлей, и это не была бы петля у нее на шее. Потому что для Вероники романтичная любовь далеко не на первом месте – это он тоже прочитал между строк, и его это очень устраивает. Он не погибнет в мелодраматичном поединке, как Пушкин, из-за какого-то дурацкого флирта, переросшего в пошлый гостиничный роман. И его не ранит смертельно ножом подосланный Здиславом Петлей наемный убийца. Если вдруг придется выбирать – Вероника сделает правильный выбор, и совсем не для того, чтобы защитить своего любовника, а только для того, чтобы сберечь себя и свой образ жизни.

Из задумчивости его вывел громкий стук в дверь.

Вероника, одетая в распахивающийся на груди махровый халат, стояла в дверях с зеленой бутылкой в руках.

– Ты не хочешь меня впускать, Энди? – спросила она кокетливо.

– Я задумался о тебе слишком глубоко и, наверно, отключил слух, – ответил он спокойно, медленно развязывая поясок ее халата.

– Ты просто ненасытный. Прямо как настоящий Выспяньский, – шепнула она и толкнула его в глубь комнаты. – И о чем же ты думал, Энди? Так, вкратце?

– Можешь мне не верить, но о нашей любви…

Примерно через час они вышли из отеля и, держась за руки, а иногда в обнимку, прогуливались по берегу, где было полно народу. Когда они проходили мимо пристани «Марина Сопот», Вероника не смогла сдержать восхищения при виде яхт.

– Несколько партнеров Здиха по бизнесу тут паркуют свои лодочки, – сказала она возбужденно. – Двое поднялись на заказах от армии. Здих тоже хотел бы торговать с армией – там бесконечные деньги и никто никогда не торгуется. Нужно только выйти на нужных людей и заплатить хорошие откаты. А там уж – гуляй, душа! Мой отец в последнее время роется в своих старых партийных «альбомах с фотографиями из отпусков и из детских лагерей», как он смешно выражается, чтобы найти старых товарищей, дети которых теперь там работают. И если ему это удастся – то, возможно, и моя яхточка тут будет стоять и радовать глаз, – она громко расхохоталась.

– Ой, Ника, Ника, ну что ты болтаешь? Во-первых, это не лодочки, а во-вторых, их не паркуют, а швартуют, – засмеялся он. – И потом ты знаешь мое отношение к коррупции и коммунистической клике. Не провоцируй меня…

– Какая коррупция? Какая клика? Речь идет исключительно о товарищеской помощи и жизненном опыте. Как говорит мой папа, цитирую: «Чиновники как женщины – они любят ясность и определенность. Если ты не скажешь ей, что любишь ее, – это сделает кто-нибудь другой», – сказала она с улыбкой и добавила, взяв его за руку и потянув в сторону пристани: – Не нервничай, Анджей. Давай выпьем шампанского за мою будущую… ну, за мою лодочку.

Они облокотились на выкрашенную белой краской деревянную балюстраду вдоль бетонной лестницы, ведущей к причалу. Вероника извлекла бутылку из сумки. С хлопком выскочила из горла пробка и упала в воду. Вероника отпила прямо из горла и поставила ее перед Анджеем. Они смотрели на яхты, плавно танцующие на волнах.

– Раз уж мы здесь, на этом берегу, Энди, – произнесла она вдруг, – я тебя кое о чем спрошу. Я, правда, не слишком внимательно слушала, что ты там рассказывал во время нашей утомительной экскурсии с чемоданом по этажам «Гранда», но кое-что сказанное тобой привлекло мое внимание. Ты что имел в виду, когда говорил о Путине и Туске, которые тут договаривались, как избавиться от Качиньского? Какого именно Качиньского? Это что за очередная бредовая теория заговоров, Анджей?!

Он взглянул на нее со злостью и немедленно убрал бутылку от губ. Как всегда, когда он нервничал, он переплел пальцы обеих рук и начал говорить очень тихим голосом. Это было странно. Нормальные люди, нервничая, наоборот, голос повышают. Это часто воспринимается как агрессия, направленная на собеседника, хотя так быть не должно и часто этой агрессии и в помине нет. Анджей же в припадке злости всегда, наоборот, голос понижал, что должно было имитировать спокойствие и самообладание. Это был прием, который всегда работал в его пользу. Особенно в контактах с женщинами. Если выведенный из себя женщиной мужчина так хорошо справляется с собственным раздражением, то он, должно быть, очень эмпатичный, ответственный и благородный. На Веронику, дочь крикуна и тирана собственной жены, эта черта любовника действовала безотказно с самой первой их ссоры.

– По моему мнению, это никакой не бред, – проговорил он спокойно, глядя ей в глаза. – Очень много указывает на то, что Путин с Туском здесь, во время прогулки по этой самой набережной, за нашими спинами обсуждали Смоленск. Уже тогда было известно, что президент полетит на торжества в Катынь и что самолет должен будет приземлиться в Смоленске. Такие вещи готовятся очень заранее. Ночь с 31 августа на 1 сентября Путин провел в «Гранде». 1 сентября после завтрака у него была запланированная встреча с Туском с глазу на глаз. В «Гранде». Но в последний момент место встречи изменили. Никаких переговоров в отеле, в котором можно было бы, например, что-то подслушать. Ничего подобного. Около 9.30 при выходе на набережную Туск крепко пожал руку Путину, и они начали свою историческую прогулку. При них не было охраны, не было переводчика. Похоже, они разговаривали по-немецки. Известно, что Путин очень плохо говорит по-английски, но зато, как многолетний шпион КГБ в Германии, в совершенстве владеет немецким языком. Удивленных и возбужденных журналистов, разумеется, на набережную не пустили. Им даже нельзя было приближаться к ней и поднимать камеры! Однако кадры съемки этой исключительной во всех отношениях прогулки все же существуют: канал «Ти-ви-эн» разместил на набережной свою погодную станцию, и журналисты сняли прогулку Путина с Туском. На большом расстоянии и, к сожалению, на фоне ясного неба. Погода в тот день была очень солнечная. Как и 1 сентября тридцать девятого. Если бы было иначе – специалисты, которые умеют читать по губам, могли бы расшифровать отдельные слова. А так приходится верить инфантильному вранью премьера Польши, что премьеру России он « главным образом показывал маршрут, на котором часто занимается джоггингом». Ну, как будто на сопотской набережной премьеры решили вдруг поговорить с глазу на глаз о здоровом образе жизни и о спорте. Ну да. Это на редкость правдоподобно и впечатляюще. Интересно, что записал диктофон Путина. Потому что, будучи профессионалом спецслужб, он наверняка имел при себе диктофон в кармане однобортного черного костюма. Есть люди, которые считают, что решение о разделении визита в Катынь на две части, президентскую и премьерскую, в апреле 2010 года было принято как раз в Сопоте на набережной. И это дало Путину зеленый свет и возможность спланировать…