что-нибудь яркое и позитивное, чтобы вновь поступающие в Аидово царство тени перестали его бояться (как будто их мог напугать какой-то мрачный старик в лохмотьях после нашествия не-мёртвых подземных муравьёв).

Разгребать последствия и спасать подданных приходилось Аиду, в результате чего добрая половина Подземного мира была твёрдо уверена в том, что она дочь Владыки, и никаких разумных аргументов не слушала. Злая половина ещё не оставила попытки уговорить Владыку отправить царевну на поверхность, однако Аид не собирался менять своего решения, потому, что «эти смертные слишком нежные, они сразу переселятся к нам».

Тень, посланная Аидом, оторвала царевну от важного дела. Она уговаривала Гекату подбить Аида разрешить ей провести разведку боем в Элизиуме. Именно Острова блаженных приняли на себя основной удар сил Персефоны, а из-за того, что в незапамятные времена Крон остановил там время, эти силы оказались в своего рода ловушке, и, не имея выхода, бурлили среди застывшего времени, пока это могла выдержать реальность. В результате Элизиум превратился в самостоятельный мир, вход в который Аид запечатал до тех пор, пока не приведет в порядок мир подземный. Стоит ли говорить, что это место так и манило к себе неугомонную царевну.

Но план уговорить Гекату снова сорвался — на этот раз из-за странной тени.

Тень звали Актеон, он был внуком Аполлона и учеником кентавра Хирона, и самой заметной чертой в его внешности были огромные и развесистые оленьи рога.

— Повтори свой рассказ, — приказал Владыка, увидев Макарию в сопровождении Гекаты.

Актеон послушно повторил. Рассказ изобиловал печальными подробностями и оставлял после себя смутное ощущение, что Хирон как-то неправильно воспитывает учеников.

В тот день Актеону не везло с самого начала. Это была первая самостоятельная охота юноши, и никакой дичи ему добыть не удалось. Да было бы странно, если бы удалось, потому как при виде любого вепря/ёжика/зайчика горе-охотник тут же бросался в атаку с восторженным воодушевлением, и дичь тут же пускалась наутёк. По странной прихоти судьбы, дичь стандартно бросалась в сторону заповедных лесов Артемиды, которые, кроме своей заповедности, от нормальных лесов не отличались, и уже тем более не содержали табличек «Осторожно: Артемида». Так что в процессе охоты Актеон продвинулся сильно вглубь заповедного леса. К тому же его не такие ретивые и спутники ухитрились отстать, и горе-охотник кратчайшим путем приближался к самой Артемиде в компании своих верных собак.

Пока не услышал веселый смех и пение юных нимф.

Неизвестно, преподавал ли Хирон своим ученикам технику безопасности при общении с нимфами. Может, просто не посчитал нужным, а, может, таки преподавал, только при встрече с реальной, живой нимфой все инструкции мгновенно испарились из головы горе-охотника. А зря, потому, что главная инструкция при встрече с нимфами гласит — отвлекись от созерцания их прелестей и осмотри окрестности, чтобы убедиться, что среди этих веселых и безобидных созданий не затесался кто-то ещё. Те же сатиры не очень любят, когда молодые и весьма привлекательные эллинские юноши составляют им конкуренцию, да и случайно оказавшаяся в компании прелестниц амазонка или вакханка под настроение вполне в состоянии сделать горе-любовнику замечание с летальным исходом. Или тоже одарить ласками, тут уж как повезёт.

Актеону не повезло фатально — он ухитрился наткнуться на Артемиду.

Купающуюся Артемиду.

Самым разумным было бы замаскироваться травой и тихо-тихо ползти назад, вдруг богиня-охотница не заметит, но Актеон застыл столбом, пораженный открывшемся ему видом. Тут, впрочем, тоже был шанс уцелеть — а вдруг Артемида не обратит внимание на незапланированный столб — если бы он не открыл рот и не прокомментировал увиденное:

— Какие сиськи!..

Всё, занавес. Артемида оборачивается со словами «Что это за олень?!» и Актеон начинает превращаться в оленя, начиная с головы. В смысле, с рогов. А потом и с копыт.

Почувствовав на голове странную тяжесть, охотник понял, что встретил богиню, и с воплями бросился наутёк в сопровождении верных собак, которые явно чувствовали в хозяине клинического оленя, но не могли верно сформулировать мысль.

И тут Актеону снова не повезло. Продираясь через кусты и успешно отмахиваясь от собак, он ухитрился налететь на вторую купающуюся богиню за день (!).

Встреча с Артемидой ничему его не научила. При виде обнаженной Персефоны, с мрачным видом плещущейся в неглубокой речушке, он застыл с непечатным комментарием на устах.

— Подробнее, — прервал рассказ Подземный Владыка. — Почему ты решил, что это Персефона?

— У неё на груди было ожерелье из граната, — пояснил охотник. — Всем известно, что этот камень — знак Персефоны. Никто другой не смеет его носить. И потом… эти зелёные глаза, эти волосы цвета каштана в меду, эта бледная, нетронутая солнцем кожа…

Какое-то время тень описывала достоинства Персефоны, параллельно сравнивая её с Артемидой. Причем, с точки зрения Актеона, последняя выигрывала по всем пунктам. И загар ей шел больше, чем Персефоне бледность, и золотистые кудри были куда прекраснее, чем прямые тёмные волосы, и сильное фигуристое тело богини-охотницы понравилось ему куда больше, нежели тонкое и гибкое — Персефоны. К тому же весёлый даже во гневе взгляд Артемиды привлёк его больше, чем мрачная и недобрая усмешка на губах богини Весны.

— Ничего он не понимает! Мама всё равно лучше! — категорично заявила Макария. — Дядя Аид, прикажи ему сменить тему, пока я его не стукнула.

Тень Актеона дёрнулась, осознав, что позволила себе лишнего, и поспешила вернуться к рассказу:

— Кто ты такой, и почему позволил себе нарушить моё уединение? — холодно осведомилась бывшая подземная царица, с профессиональным интересом разглядывая его рога.

— Сиськи, — мудро и глубокомысленно ответил ученик Хирона.

Однако бюст Персефоны несколько уступал роскошному богатству Артемиды, поэтому охотник пришел в себя быстрее, начал униженно кланяться и просить богиню отпустить его восвояси, желательно избавив перед этим от рогов.

— Ты нанёс мне страшное оскорбление, — рассеянно пробормотала Персефона, вылезая из ручья и вытираясь куском ткани, — посмев увидеть меня без одежды. Наверняка ты хотел овладеть мной? — уточнила она, поднимая глаза.

В прекрасных холодных очах он прочитал приговор.

Актеон принялся уверять её, что не хотел. Совсем-совсем не хотел! Честно-честно! Вот Артемиду — хотел, а её, Персефону, совсем нет. Потому, как она очень страшная…

— Жуткая! Я хотел сказать, жуткая!.. — завопил он, осознав свою ошибку где-то в районе летевшего в него копья оскорблённой богини.

Запутавшиеся в кустах оленьи рога не позволили горе-охотнику увернуться. Копьё пронзило ему грудь, и Актеон отправился прямиком в Подземное царство.

Но перед тем, как сдать незадачливого смертного на ручки Танату, Персефона выдернула из его груди копьё и тихо сказала:

— Никто не смеет покушаться