— В любое время! — ответила мать. — Девушки проводят вас, хотя, возможно, вы предпочтете сделать это в одиночку? Когда мне нужно принять решение, я предпочитаю делать это в уединении.

Весь день мы обсуждали Эндерби.

— Вы говорите мне лишь о недостатках этого места! — заметил Питер.

— В общем-то, в нем нет особых достоинств, так что рассказывать нечего, — ответила я.

— Есть, по крайней мере, одно!

— Какое же?

— У меня будут очаровательные соседи!

Еще до отъезда он принял решение арендовать на некоторое время Эндерби. Я была уверена в том, что он сделал это не потому, что ему понравился дом. Просто он влюбился в меня и хотел жить рядом.

Питер въехал туда перед Рождеством. Это не доставило ему особых хлопот, поскольку дом был обставлен и находился в том виде, каком его оставила тетушка Софи. Мы проводили много времени в Эндерби, а Питер часто бывал у нас в Эверсли. Мы с Амарилис помогали ему украшать дом к Рождеству, а он настоял на том, что примет нас в День подарков, поскольку приехал, как-никак, на Рождество.

Мать сказала, что Эндерби в праздничном убранстве выглядит очень трогательно. Когда здесь жила тетушка Софи, ничего подобного не устраивалось, а до этого дом был и вовсе заброшенным. Мы принесли полено для Сочельника и повесили возле двери рождественскую корзинку, раздобыли падуб и омелу и украсили дом плющом.

Были приглашены Баррингтоны, и мне показалось, что миссис Баррингтон не очень довольна, поскольку в канун Рождества она собиралась устроить праздничный вечер у себя и пригласить нас.

Когда мы танцевали в Грассленде с Эдвардом, он напомнил мне о своем предложении, но я вновь ответила, что еще не приняла решения. Он казался довольно хмурым, видимо, был озабочен тем, что в моей жизни появился Питер Лэнсдон. Мне было жаль Эдварда и хотелось утешить — ведь сейчас у него была тяжелая пора. Но я не знала, как потактичнее отказать ему.

В этот раз Клер Карсон решила, наконец, заговорить со мной:

— Какой привлекательный мужчина — ваш новый друг из Лондона!

Я согласилась.

— Интересно, надолго ли он задержится в Эндерби?

— Он еще присматривается к тому, чем заняться после возвращения в Англию: недавно он продал свои владения на Ямайке.

— Как интересно! Я полагаю, вы выйдете за него замуж?

Я покраснела:

— Почему вы так решили?

— Мне показалось, что он хочет именно этого… так же, как и вы!

— Значит, вам известно больше, чем мне.

Она рассмеялась, а я вдруг вспомнила, что это с ней бывает очень редко.

— Я буду удивлена, если этого не произойдет! — ответила она.

Я подумала про себя: «Неужели так заметно? Или просто Клер сильно этого хочет?»

Петтигрю проводили Рождество в Эверсли. Мой отец очень любил встречаться с Джонатаном. Конечно, ведь он был наследником, а мой отец из тех, кто любит заглядывать далеко вперед. Он питал к Джонатану своеобразные чувства — некую смесь зависти и восхищения, полагаю, оттого, что видел во внуке многие собственные черты.

Питера Лэнсдона очень интересовали родственные связи в нашем семействе:

— Все так сложно. Постоянно приходится вспоминать, кто есть кто. Мне, например, кажется странным, что Джессика ваша тетя, Амарилис!

— О да! — согласилась Амарилис Это давало ей такое чувство превосходства, когда мы были детьми, что можете быть уверены — она пользовалась этим преимуществом!

— Джессика всегда будет пользоваться преимуществом!

Мы шли домой из церкви пешком. Было рождественское утро, и у меня в голове продолжали звучать рождественские гимны, которые я обожала. Я была такой счастливой, что мне хотелось петь. Я сказала:

— Можно подумать, что я жадная и хитрая! Вы, действительно, так обо мне думаете?

Питер повернулся ко мне и взял за руку:

— Простите, я хотел лишь сказать, что вы полны энергии и желания наслаждаться жизнью, что, собственно говоря, естественно!

— Это правда! — подтвердила Амариллис. — Джессика, как бы это выразиться поточней, уверенная, что ли! Я же склонна колебаться, более доверчива, возможно — глупа?

— Я не позволю вам говорить о себе такие вещи! — теперь Питер обратил все внимание на нее. — так же, как и Джессика, вы очаровательны!..

— Хотя мы совсем разные, — она.

— Вы обе… такие, как надо!

— Вы хотите сказать, что мы — совершенство, — сказала я, — но это не соответствует действительности… даже в отношении Амарилис!

— Я продолжаю настаивать на своем мнении!

— Возможно, вам придется изменить его, когда вы познакомитесь с нами поближе.

— Я уже достаточно хорошо знаю вас!

— Люди вообще не знают друг друга по-настоящему…

— Вы имеете в виду так называемые тайники души? Ну что ж, возможно, именно поэтому люди так интересны. Вы это имели в виду?

— Возможно…

— Я все еще немножко «плаваю» с. вашими родственными отношениями. Кем является этот энергичный юный джентльмен?

— Вы имеете в виду Джонатана?

— Да, Джонатана. Кем он вам в точности приходится?

— У моего отца от первого брака были сыновья-близнецы — Дэвид и Джонатан. Джонатан женился на Миллисент Петтигрю, и юный Джонатан — это их сын. Дэвид женился на дочери моей матери от ее первого брака — Клодине, и Амарилис — ребенок от этого брака!

— Стало быть, Амарилис и Джонатан — кузены?

— Да, а я прихожусь тетей Джонатану и Амарилис!

— Правда странно, какие сложные отношения мы умудрились выстроить? — спросила Амарилис.

— Мой отец любит, когда Джонатан приезжает сюда, — сказала я. — Я уверена, в один прекрасный день он унаследует Эверсли — конечно, после смерти Дэвида.

— Не нужно говорить об этом! — тихо бросила Амарилис.

— Это будет еще не скоро. Ведь, в конце концов, это случится со всеми нами! — беспечно заметила я.

— А у Петтигрю нет имения, предназначенного Джонатану?

— У них есть прекрасный дом, но это не поместье в полном смысле этого слова, — ответила Амарилис.

— Для Джонатана, разумеется, предназначен Эверсли, — вновь вмешалась я. — Мой отец настоит на этом. Ему повезло, что сыновья оказались столь разными. Дэвид всегда интересовался делами имения, а его брат Джонатан, похоже, не имел к этому ни малейшей склонности. У него всегда была куча каких-то таинственных дел, и умер он насильственной смертью… Думаю, именно по этой причине! Возможно, Джонатан вырастет похожим на своего отца?

— Моя мать говорит, что он очень напоминает отца, — Амарилис.