— Ты же знаешь, что я не засну, — грустно ответила она.

Я ободряюще ей улыбнулась и быстро вышла за дверь.

Когда я, предварительно постучав, вошла в кабинет, госпожа Дэн стояла у стола и копалась в красной картонной коробке. Она окинула меня с ног до головы быстрым взглядом, кивнула и вновь запустила пальцы в коробку. Я остановилась.

— Выглядишь, как нужно, — заметила она после паузы. — А вот это возьми с собой. Будешь раздавать гостям.

Она достала из коробки и протянула мне несколько квадратиков бумаги. Я молча взяла. Это был плотный картон, с одной стороны черно-белый. На черной половине были белые буквы, на белой — черные. Я увидела название «Black&White».

— Выпей чай для бодрости и иди за мной, — сказала госпожа Дэн и возбужденно заулыбалась, раздувая ноздри.

Я увидела на столе пластиковый стакан с коричневой жидкостью. На вкус она оказалась приятной и напоминала травяной чай.

Мы спустились в подвальное помещение и вошли в одну из дверей. Там оказался обычный на вид бар. Но посетителей было немного, от силы человек десять — пятнадцать. И все мужчины. Я заметила среди них, а в основной своей массе это были китайцы, господина из Мюнхена, который развлекался со мной днем. Он оторвался от стойки бара и радостно уставился на меня пьяными глазами. Потом расплылся в довольной улыбке и поднял кружку с пивом. Я удивилась, что он сразу узнал меня без грима.

— Раздашь карточки гостям и выйдешь вон в ту дверь сбоку от стойки, — тихо сказала госпожа Дэн, не переставая улыбаться посетителям бара.

— Слушаю, госпожа, — ответила я, чувствуя облегчение от такой несложной задачи.

— И не давай себя щупать. Когда будешь раздавать, двигайся изящно и смотри с холодным достоинством. Это их сводит с ума, — добавила она и вышла из бара.

Я подошла к стойке.

— Рад тебя видеть, Юй, — громко сказал господин из Мюнхена и придвинулся ко мне. — Дай мне карточку.

Я протянула ему квадратик. Он взял и плотоядно на меня посмотрел. Его взгляд скользнул с моей груди вниз, и он облизнулся.

— Обязательно приду в театр, хотя стоит это бешеные деньги даже для Гонконга. Но ради тебя! Без всех этих цветных тряпок и белил ты выглядишь еще аппетитнее.

Я ничего не ответила и протянула квадратик его соседу, пожилому китайцу. Но он, к моему удивлению, отказался. Я не знала правил этой игры, поэтому решила не настаивать и перешла к следующему. Это был молодой худощавый китаец. Его глаза беспрерывно бегали по моему телу, просвечивающему сквозь прозрачную ткань. Когда я протянула карточку, он смутился, замер на секунду, но потом все-таки, видимо, решился и взял. Я посчитала количество карточек. Их было 12. Столько же было и гостей в баре. Я раздала восемь. Четверо отказались. И я не настаивала.

Странная легкость появилась в моих мыслях, в теле явно ощущался прилив бодрости, чувство голода исчезло. К тому же меня охватило сильное, плохо контролируемое возбуждение. Видимо, такое состояние вызвал травяной чай с неизвестными мне добавками.

Выполнив то, что требовалось, я вышла в дверь, указанную госпожой Дэн. И попала в узкий коридор. В конце его была еще одна дверь. Я открыла ее и увидела что-то типа гримерной, но очень небольшой. Узкий столик вдоль зеркала на стене, пара табуреток, шкаф-пенал в углу. На столике сидел парень, возле него пристроилась девушка. Она болтала ногами и тихо хихикала. На табуретке сидели еще две девушки. Возле шкафа стоял второй парень. Когда я вошла, они сразу замолчали и посмотрели на меня. Парень, стоящий возле шкафа что-то быстро спросил. Но так как он говорил на китайском, то я не поняла ни слова. В этот момент в дверь заглянула госпожа Дэн.

— Ты уже здесь? — спросила она. — Сколько карточек осталось?

— Четыре, — ответила я.

— Не произноси вслух! — вскрикнула она. — Почему столько осталось у тебя?! Лао вай принесет нам несчастье!

Я изумленно на нее посмотрела. И тут вспомнила, что в Японии число «четыре» ассоциируется со смертью. Видимо, в Китае существовало это же поверье. Хочу также пояснить, как позже я узнала, что китайцы между собой частенько называют всех иностранцев кличкой «лао вай», что переводится как «заморский дьявол».

Госпожа Дэн подскочила ко мне, выхватила оставшиеся карточки из рук и начал их рвать, бросая на пол. Ребята столпились у шкафа, глядя на нее с явным испугом. Она что-то сказала им. Парень открыл шкаф и быстро достал оттуда весьма странные костюмы. Это были черные кофты, длинные рукава которых переходили в перчатки, а ворот в мешок, плотно обтягивающий голову. Для глаз были очень узкие отверстия, зато рот открывался полностью. Мне он протянул такую же кофту, но на груди белели контуры большого цветка.

— Это знак, — сообщила мне госпожа Дэн, когда я взяла кофту и с недоумением разглядывала ее. — По нему гости определят, что это ты раздавала приглашения. Одевайся и на сцену.

— Но что я должна делать? — тихо спросила я.

— Полная импровизация, — усмехнулась она. — И никаких выходок! Надеюсь, тебе понравится! — ехидно проговорила она. — Ведь раздав эти карточки, ты пригласила всех желающих попользоваться твоим телом. И за очень большие деньги, уверяю! — добавила она и громко расхохоталась.

Госпожа Дэн вышла, а я, чуть не плача, посмотрела на ребят. Они закивали мне, и что-то начали говорить. Затем, к моему изумлению, спокойно разделись догола. Одна из девушек показала жестами, чтобы я делала, как она. Я скинула прозрачный балахон и натянула на себя кофту. Она доходила мне до талии. Я посмотрела в разрезы для глаз и увидела, что ребята тоже оделись в кофты. Тонкая трикотажная ткань плотно обхватывала тела, оставляя низ открытым.

«Вот оно, черное и белое, — подумала я, вспомнив надпись на карточках и глядя на белые обнаженные нижние части тел. — Надеюсь, мы просто походим по сцене», — утешала я себя, стараясь не думать о словах госпожи Дэн.

Но все оказалось намного хуже. Когда я вслед за актерами вышла на сцену, то увидела, что в зале темно. Небольшой полукруглый подиум освещался лишь снизу мягким рассеянным светом. На нем кроме трех квадратных кушеток, обтянутых красной тисненой кожей, ничего не было. Как только мы появились, заиграла тихая тягучая мелодия. Актеры стали просто двигаться в такт музыке без всякой композиции. Я последовала их примеру. Зрелище было странное. Верхние части тел, одетые в черное, словно не существовали, тем более задник у сцены был тоже непроницаемо черным. Зато все, что было от талии, ярко выделялось обнаженной белизной. Актеры были не подбриты, и «черный мох» четко контрастировал со светлой кожей. Я заметила, что у парней началась эрекция. И они, ничуть не стесняясь, активно помогали себе руками. Затем две пары устроились на кушетках. А я осталась посередине между ними с этим ярким белым цветком на груди. Я так и увидела, как медленно танцует нижняя часть моего тела, над которой в черноте резко белеют контуры цветка. Актеры занялись настоящим сексом. Из зала это выглядело, видимо, как совокупление каких-то мутантов без верхней части туловища. Оставшаяся девушка подошла ко мне, присела на колени и начала ласкать. Я вздрогнула, но не противилась. Надеялась, что этим все и ограничится. Пары по бокам поменяли позы. Я заметила, что они стараются лечь так, чтобы это выглядело эффектно и зрителям было все видно. Парни убыстрили движения, они тяжело дышали, а девушки постанывали и вскрикивали.