Майкл сидит на кровати и смотрит на меня. В глаза.

Мурашки пробегают по коже, но уже не от холодной воды, а от его пронизывающего взгляда, который отрывается от моих глаз и медленно исследует тело. Медленно, слишком медленно его янтарные глаза поднимаются с моих босых и мокрых ног до лица. Мне становится жарко, и в то же время неуютно.

– Утром мы поедем к городу мертвых, – сообщает он. – Сегодня последняя спокойная ночь. Советую отдохнуть как следует.

Вот так быстро он переключается. Только что заставил меня покраснеть и уже перешёл к делам насущным.

– Я тоже? Или ты оставишь меня здесь?

– Ты тоже. Была бы моя воля, ты осталась бы здесь, но я не могу знать, что мутанты не придут за тобой. По словам разведки, в городе только не мертвые. Мутантов там быть не должно.

Иду к кровати, и Майкл тут же вскидывает на меня взгляд. Сейчас в нём нет злости, но есть нечто другое. То, чему я боюсь дать определение.

– Ты должна быть всегда возле меня.

– Я буду.

Мы снова говорим нормально и спокойно. Словно и не было того ужасного диалога в лесу. Не хочу даже вспоминать о нём.

Сажусь рядом и складываю руки на коленях. И только сейчас обращаю внимание, что Кейт нет в комнате.

– Где Кейт? – спрашиваю я.

– Она пошла искать Убийцу.

– Он ей нравится, – с улыбкой говорю я.

– Она ему тоже, – сообщает Майкл.

Поворачиваюсь к нему и встречаю твёрдый взгляд янтарных глаз. Мне так хочется спросить, не о нас ли мы сейчас говорим, но я боюсь спугнуть момент. Словно я и Майкл признаемся друг другу в чём-то. В чём-то невозможном и желанном. Может, это моё воображение, и он не видит в этих словах параллель. Но я вижу.

Взгляд Майкла меняется, он становится настороженным.

– Ты не должна пострадать. – Говорит он.

– И ты тоже.

– Джил, – начинает Майкл и, тяжело вздохнув, протягивает руку к моему лицу, прикасается ладонью к щеке, и его жар обжигает меня. – Ты была права сказав об ошибке…

– Не права. Ты не ошибка.

– Ошибка.

– Ошибка – не всегда плохо.

Он улыбается уголком губ и говорит то, что я желала от него услышать уже много лет, но меня страшит, почему он решил сказать это именно сейчас. Именно тогда, когда всё стоит на кону:

– Ты мне слишком дорога. Я хотел бы, чтобы это было иначе, но…

– Почему? Почему иначе?

Его большой палец рисует узоры на моей щеке, но я полностью сконцентрирована на следующих словах.

– Когда Макларен проводил опыты с твоей кровью, он выяснил не многое, но самое главное то, что ты не должна контактировать с днк мутации. Любой укус мутанта или не мертвого, или контакт с такими, как я и Чарли, могут разбудить твой ген и неизвестно, что с тобой будет после этого. Ты можешь умереть, обратиться или чёрт знает что ещё с тобой может произойти. – На мгновение Майкл замолкает и его взгляд опускается на мои губы. Они моментально начинают покалывать, а Майкл продолжает говорить. – Несколько лет назад, когда Джей заметила твой интерес ко мне, она и твой отец попросили дать меня слово, что я никогда не отвечу на твои чувства. Я дал слово, что не прикоснусь к тебе, – Майкл делает паузу и проводит большим пальцем мне по подбородку. В его глазах лучится печаль. Он продолжает и от следующих его слов, мне действительно становится трудно дышать. – Но я не думал, что это будет так сложно.

– Мама ничего мне об этом не говорила.

– Она пыталась уберечь тебя.

– Макларен был уверен в этом?

– Да. Девяносто три процента на то, что ты изменишься. И всего семь, что в тебе ничего не поменяется.

– Но шанс есть, – настаиваю я, хотя понимаю, что этот шанс практически ничто.

– Я не готов рисковать.

– Я понимаю, что ты боишься…

– Не понимаешь. Джил, у меня никогда никого не было. Родителей, родственников. Но я терял людей, которые были мне небезразличны. Это больно. Это невыносимо. Но если с тобой что-то случится по моей вине – это…

Он не договаривает, но ему и не нужно. Я так хотела услышать слова любви и, услышав их, испытываю только горечь. Только пепел.

Накрываю руку Майкла своей и закрываю глаза. Его тихий голос развеивает оглушительную тишину:

– Ты можешь жить полноценной жизнью с любым человеком на планете.

– Я не хочу с любым, – протестую я.

– У тебя будет семья и дети. А такие, как Чарли и я, никогда не испытаем чувства отцовства. Мы обречены на одиночество. Но у тебя есть шанс прожить полную жизнь. Не отказывай себе в этом.

– Ты не станешь отцом, потому что беременность от тебя убьёт мать… вымышленного ребенка?

– Да.

– Но моя мама жила.

– Это исключение. Я пришёл сказать, что бы ты не сделала, ты всегда будешь особой частью моей жизни, но ты должна… когда мы вернем Майкла и Хантера, ты начнешь жить так, как того заслуживаешь. Я уеду. И всё станет как было прежде.

– Не уверена, что хочу этого.

– Джил, ты не облегчаешь мне задачу.

Сегодня последняя ночь перед началом ужаса, что скрывается за воротами города мертвых. Кейт нет, а я не хочу оставаться одна. Я до боли в сердце не хочу, чтобы Майкл уходил. Ещё сильнее прижимаю его руку к своей щеке и тихо прошу:

– Поцелуй меня.

Он молчит.

Открываю глаза и встречаюсь с его голодным взглядом. Наши лица находятся буквально на расстоянии вдоха. Но это очень далеко. Майкл молчит, и я тоже больше ничего не могу сказать. Его взгляд обжигает и замораживает одновременно. Больше трёх лет я убеждала себя, что любовь к Майклу – это глупая подростковая влюблённость. Но это не так. Сейчас я в этом уверена, как никогда. Не думаю, что смогу испытывать к кому-то другому то, что ощущаю в присутствии Майкла. Это невозможно передать словами. Мне одновременно спокойно и волнительно. Жарко и холодно. Горько и сладко. А то, что происходит в груди, вообще не поддаётся логическому или научному объяснению. Словно сама душа рвется из тела и стремится к нему. Только к нему.

Майкл склоняется ко мне, я подаюсь навстречу, и наши губы встречаются. Взрыв. Миллиарды сомнений и неуверенности сгорают и превращаются в огонь неутолимого желания. Поцелуй пропитан горечью и нежностью. Обхватываю лицо Майкла ладонями. Одна его рука держит меня за подбородок, а вторая ложится на плечо. Она оставляет огненный след на плече, потом он переходит на шею, и в итоге рука Майкла зарывается в мои волосы. Майкл отстраняется, и мы сидим, молча смотря вниз. Наши лбы уперлись друг в друга, так же как это было в ангаре.

Тут нечего говорить.

Тут ничего не исправить.