заскочил в жилой корпус, то неожиданно увидел на чисто вымытом полу сразу две цепочки следов от детских ботинок.

К тому времени зима уже закончилась, на календаре стояли первые числа марта, ну то есть майрина, если говорить на нирари. Соответственно, лежащий на улице снег стал постепенно подтаивать, начались первые весенние дожди, грязи на улице тоже прибавилось, поэтому подобные конфузы случались нередко. Дети же не только по чисто убранным коридорам ходили, но еще и гуляли, и занимались на свежем воздухе, если погода была хорошая, поэтому при виде грязных отпечатков я просто взял швабру и быстро убрал то, что кто-то так беспечно натопал, и только после этого убежал на обед.

Естественно, на кухне я пропал не на рэйн, а на все три, потому что в выходные лаир Осторт, само собой, хотел, чтобы я помогал ему после каждого приема пищи. Ну а когда вернулся, то снова обнаружил на полу грязные следы и, вынужденно отложив запланированную тренировку, уже в третий раз за день взялся за уборку.

Раньше я не особенно обращал внимание, кто и как часто убирает за нами грязь. Мальчишки есть мальчишки, даже будучи под строгим надзором, то в лужу наступят, то крошки с собой принесут на мундире, то мимо мусорной корзины промажут… да всякое случалось. Однако в школе хватало уборщиков, которые, пока нас не было, убирали все, что мы случайно намусорили, поэтому в корпусе всегда было чисто, сухо, да и уборная содержалась в идеальном порядке.

Но только сейчас, пожалуй, я осознал, что все это время не замечал той тихой и незаметной работы, которую делали эти неприметные люди. И напрасно не ценил тот ежедневный труд, который в том числе и мою жизнь делал чуточку лучше.

Когда же я закончил и все-таки собрался в спортзал, намереваясь хотя бы один день в неделю вплотную заняться тренировками, дверь в корпус с грохотом распахнулась, и внутрь ввалилась ватага раскрасневшихся, прямо-таки пышущих паром, разогретых после тренировки мальчишек.

— Что, Гурто, и здесь за всеми грязь подтираешь? — приятно удивился Айрд, прямо на ходу скидывая теплую шинель. — Парни, вы видели? Оказывается, Гурто у нас любит чистоту!

После чего прямо так, даже не удосужившись вытереть ноги, промчался через весь коридор, естественно, натопав и оставив на чистом полу очередную цепочку следов.

Четверо его подпевал, не задумавшись, протопали следом, прибавив к уже имеющимся следам свои грязные отпечатки. И даже шедший последним Идни Сирс, отведя глаза, прошмыгнул следом, пусть немного, но все же добавив мне работы.

Я постоял, подумал, мельком покосился в сторону видеокамеры, однако не мог не признать, что даже сам я не раз и не два в спешке пролетал по коридору, не особенно заботясь о соблюдении чистоты. Босхо, конечно, говнюк. Причем говнюк злопамятный, но я решил, что пока не буду гнать волну, потому что и так уже выбивался из графика.

После ужина и очередного двухрэйнового забега по столовой я снова почувствовал, что устал, однако, вернувшись в корпус и обнаружив, что следы на полу пусть и меньше, чем днем, но снова появились, был вынужден в который уже раз за сегодня поработать шваброй. А помня о том, что перед отбоем новый завхоз обязательно придет проверить, как я справляюсь, то еще и в уборную с душевыми заглянул и, проигнорировав насмешки одноклассников, на всякий случай и там все привел в порядок, скрепя сердце оторвав на уборку время от своих вечерних занятий.

Лаир Наул… кстати, такой же высокий и усатый, как и прежний завхоз, только не такой мудак, разумеется, оценил мои старания по достоинству. Одобрительно кивнув при виде царящей в корпусе чистоты, скупо похвалил за старания, что-то отметил у себя в планшете, после этого на мой счет капнула сразу четвертинка балла.

Это несколько примирило меня с неминуемой потерей времени, однако вечернюю тренировку я все же решил провести, как положено. Но перед этим выкроил половинку рэйна и сбегал в библиотеку, чтобы навестить лаира Орина, потому что не был там вплоть с того времени, как сделал последнюю загрузку, и догадывался, что старик наверняка переживал, когда две с половиной недели назад меня из его подвала вынесли на носилках.

Смотритель, как я и предполагал, искренне мне обрадовался. Мы неплохо посидели, я честно перед ним повинился и рассказал, что не только ради книжек регулярно навещал читальный зал. Однако он не слишком на меня озлился, так, пожурил только немного, ну а потом и вовсе мирно задремал, склонив голову на грудь и обмякнув в своем старом кресле.

Я не стал его будить, однако вниз все-таки заглянул и, пользуясь случаем, наконец-то забрал из книжного хранилища свою драгоценную бутылку. Поскольку новый завхоз оказался нормальным мужиком, правила доступа в личную комнату остались прежними, а тайник в подвале я уже потерял, то будет лучше, если перегоревший найт останется в моей комнате. Не просто так, конечно. Сперва схожу на улицу и насыплю в бутылку земли, сделав так, чтобы найт с ней хорошенько перемешался. Ну а если спросят, зачем я храню эту фиговину у себя, то скажу, что это родная земля, так сказать, память о прошлом, и прах с того места, где погибли мои родители.

Думаю, после такого даже лэн Даорн не станет вытряхивать содержимое бутылки и проверять, не припрятал ли я там чего-нибудь недозволенного. Да и вообще, Эмма уже начала понемногу забирать оттуда мертвые частицы, так что мне в любом случае следовало держать ценный ресурс рядом с собой.

На склад, где не так давно меня задержали, я, разумеется, тоже сходил. А пробравшись сквозь здоровенную дыру в двери, с огорчением обнаружил, что все списанные модули из подвала пропали. Похоже, пока я отбывал заключение, лэн директор от греха подальше избавился от старого хлама, да еще и доступ в Сеть каким-то образом перекрыл, так что больше возвращаться сюда не стоит — подвал во всех смыслах был для меня потерян.

Неожиданно на руке мелодично тренькнул браслет, а на экране загорелась зеленая точка, сообщая о входящем вызове.

— Курсант Гурто, — раздался из динамика спокойный голос лэна Даорна. — Будьте добры пояснить, что вы опять делаете в библиотечном подвале?

Я аж вздрогнул и закрутил головой