Тремя часами позже Гитлер объявил эту новость ликующему рейхстагу. Радиостанции всего мира трубили о неслыханном событии. Экстренно собирались кабинеты министров во всех европейских столицах, за исключением Лондона: 7 марта была суббота, и все официальные лица с Даунинг-стрит разъехались на уик-энд за город. Введя войска в долину Рейна, Гитлер нарушил свое же обещание, но опять против него не приняли никаких действенных мер. Между тем Геббельс развернул мощную кампанию поддержки, и 29 марта вдруг обнаружилось поразительное единодушие у немцев, принявших участие в новых выборах: 99 процентов населения пришло на избирательные участки, и 98,8 процента из них одобрили Гитлера, отправившего части вермахта в долину Рейна. Едва ли кто в Германии сомневался в подлинности этих результатов. Пассажиры, летевшие на дирижабле «Гинденбург» тоже приняли участие в голосовании. На борту было 40 человек, за Гитлера отдали свои голоса 42.

В начале августа 1936 года Геббельс устроил самый большой в своей жизни прием. Действие происходило на его новой загородной вилле в Шваненвердере на островке озера Ваннзее, где обитали самые состоятельные и утонченные семейства Берлина. Деньги на приобретение виллы дал ему Гитлер. На лужайке перед домом натянули тенты. Гостей на остров доставляли на катерах. Угощение было непривычно богатым и изысканным для уклада дома Геббельса. Шампанское лилось рекой. Веселье длилось до поздней ночи, оркестр без остановки играл танцевальную музыку, и даже был фейерверк.

Хозяева – Магда в белом вечернем платье из органди[47] и Геббельс в белом двубортном костюме – веселились вместе со всеми. Они могли быть довольны: у них собрались люди с именами. Да к тому же у многих имена звучали на иностранный манер. Тут были немцы, французы, англичане, американцы, итальянцы… Наступило время Олимпийских игр.

Спорт в Третьем рейхе тоже относился к ведомству министерства пропаганды и, по мнению Геббельса, был превосходным средством поддержания национального энтузиазма и международного престижа. Побеждал не сильнейший, а немец – гласил его девиз. А если уж победа волею судьбы доставалась кому-то другому, то этот другой непременно должен был быть арийцем.

Победа немецкого боксера Макса Шмелинга над Джо Луисом на нью-йоркском стадионе «Янки» летом 1936 года пришлась как нельзя более кстати. Исход боя стал большим сюрпризом для многих знатоков, предрекавших, что у Джо Луиса не будет затруднений во встрече с немцем, который был значительно старше. В Германии, напротив, никто не сомневался в победе Шмелинга. Чтобы самый сильный человек самой сильной в мире нации позволил себя побить неарийцу, да к тому же негру – такого просто не могло быть. Сам Гитлер и, разумеется, Геббельс послали Шмелингу поздравительные телеграммы. Геббельс тут же воспользовался случаем и устроил ему в Германии триумфальную встречу, которой не постыдился бы Древний Рим.

Берлин был выбран столицей Олимпийских игр еще в 1932 году, до прихода Гитлера к власти. Начиная с 1933 года во всем мире все многочисленнее становились ряды тех, кто протестовал против проведения Олимпиады в стране, где у власти стояли люди, проповедовавшие разделение рас на высшие и неполноценные и где с таким жаром пропагандировали милитаризм. Им отвечали, что «спорт не имеет ничего общего с политикой» и что несправедливо и неспортивно менять решение в последнюю минуту. Поборники «справедливости» и «спортивной чести» не замечали, как нацисты, а в особенности Геббельс, нещадно эксплуатировали тот же самый спорт, чтобы доказать, что гитлеровский режим приемлем во всех аспектах. Геббельс старался как мог скрыть вопиющие противоречия. В одной из своих речей он договорился до того, что пожелал посредством Олимпиады «установить мир во всей мировой прессе».

Одновременно Олимпийские игры явились прекрасным средством поднять престиж Германии за рубежом. Было сделано все, чтобы произвести благоприятное впечатление на иностранцев. На несколько недель были убраны таблички, запрещающие евреям входить в отели, сидеть в кафе или отдыхать на пляжах. Был приостановлен выпуск антисемитской газетенки Юлиуса Штрайхера «Дер штюрмер»[48].

Иностранцы попались на его уловку. Они славно провели время в столице и стали сомневаться в правдивости сообщений о концентрационных лагерях и гестаповских застенках. Зарубежные спортсмены увезли с собой незабываемые впечатления от таланта главного постановщика Олимпийских игр – Геббельса. В одном только случился неприятный казус: невзирая на превосходство арийской расы, Олимпиада еще раз подтвердила высочайшее мастерство выдающегося спортсмена – американского негра[49]. Однако такое ничтожное обстоятельство не могло отразиться на общем великолепии представления.

30 октября Геббельс опять стоял на трибуне берлинского «Шпортпаласта». Казалось, совсем немного времени минуло с того дня, когда в столице появился бедный, никому не известный молодой человек. С тех пор прошло десять лет, и он стал одним из самых могущественных людей в Германии, если не в Европе.

В своем выступлении Геббельс говорил о прошедших годах, как бы оглядываясь на пройденный путь. Он рассказывал, как в 1926 году фюрер приказал ему ехать в Берлин и как он был рад подчиниться. Гитлер слушал его речь у себя в рейхсканцелярии и понимал, что Геббельс слегка перестарался. Он усмехнулся и сказал своему окружению: «Давайте преподнесем Доктору сюрприз». Через четверть часа он стоял рядом с Геббельсом и произносил короткую импровизированную речь. «Гауляйтер вовсе не был так уж рад ехать в Берлин, как сейчас притворяется. Тем более значительными следует признать его победы» – таков был смысл слов фюрера.

«Без вас я никогда не смог бы завоевать Берлин, мой дорогой доктор Геббельс, – говорил он с теплом. – Без вас я никогда не смог бы создать наш пропагандистский механизм, самый мощный в мире… Я знаю, что вы сейчас испытываете, мой дорогой доктор Геббельс. Я так же, как и вы, взволнован нашими успехами, но ими мы в первую очередь обязаны вам… Ваше имя никогда не исчезнет из истории Германии!»

27 декабря 1936 года в Германии впервые было введено потребление жиров по карточкам.

До 1936 года произошло много разных событий. В Испании мятежники под предводительством генерала Франсиско Франко ввергли свою страну в гражданскую войну. Нацистская Германия была первой державой, формально признавшей правительство Франко, о чем мир узнал из интервью Геббельса в ноябре 1936 года, непосредственно перед тем, как фашистов остановили под Мадридом.