— О, вы уже здесь! — громким, сценическим шепотом воскликнул Киркпатрик. — А я-то думал, что улизну на несколько минут и помогу разносчице. Когда вы ждете заказанных вами книг, библиотечные служащие становятся просто чертовски медлительными, вялыми, словно вареными. Ну что ж, судя по всему, я смогу вас кое-чем порадовать.

Он присел рядом с престарелым детективом и положил на стол полдюжины увесистых томов.

— Мне хотелось бы услышать все, что вы можете мне рассказать о проклятиях, которые были написаны на тех клочках бумаги, — сказал Брайан. — При этом меня интересует даже не столько непосредственный перевод текста, сколько то, что может за ним стоять.

Брайан надеялся, что разговор с палеографом поможет ему создать психологический портрет человека, явившегося автором подобных записок.

— Итак, с чего же мы начнем? Руническая символика самым тесным образом связана со всевозможными предрассудками и мифами, — проговорил Киркпатрик, разминая свои сухие, серовато-бледные суставы и готовясь к тому, чтобы открыть первую книгу. — В соответствии с установившейся традицией, людей, которым удалось изучить этот язык, все страшно боялись. Если вы разыскиваете убийцу, который вознамерился предварительно жутко напугать свою жертву, то начинать следует именно отсюда.

Он зашуршал страницами первой книги. Брайан осторожно высморкался, вдохнув наполнившийся клубами пыли воздух.

— Вы сказали, что у них существовало несколько алфавитов.

— Именно так. Можно сказать, что речь идет о единой основе с тремя самостоятельными системами — английской, германской и скандинавской. Существует несколько вариантов значений, приписываемых слову “руна”. Первоначально его можно было перевести как глагол “грохотать”, но впоследствии оно приобрело смысл “тайного писания” или “нашептанного секрета”. Система, с которой мы имеем дело, носит название германского футарка, то есть старшего рунического алфавита. В нем двадцать четыре буквы — три группы по восемь букв в каждой. Каждая группа называется “эттир”, то есть “семья”, причем разграничение идет по имени священных божеств.

— Так, значит, боги все же имеют к этому какое-то отношение?

— Ну разумеется. Вообще руны чаще всего ассоциируются с Одином, или Воданом, который является богом вдохновения и битвы. Но также мудрости и смерти. Именно от него произошло английское название дня недели “среда”, то есть “день Водана”.

— А руны могут быть переведены на другой язык?

— Сделать это нелегко, во всяком случае, я за это не возьмусь. Главная проблема заключается не столько в переводе, сколько в их интерпретации, истолковании. Сохранилось ничтожно малое количество рунических рукописей, а поскольку некогда они были разбросаны буквально по всему свету, крайне трудно придать каждому символу то или иное конкретное значение.

— Но, насколько я вас понял, вы сказали, что те записи своими корнями уходят в германский алфавит.

— Совершенно верно, однако не забывайте, что германская раса немало блуждала по свету. Возникнув на территории Индии и Ирана, она позднее повстречала на своем пути австрийские, исландские и многие другие племена. Если же учесть, что руны писались на древесной коре, то станет понятным, почему до наших времен дошло лишь самое незначительное их количество.

— Но как все же получилось, что их стали использовать в качестве проклятий? — нетерпеливо спросил Брайан.

— Чтобы понять это, вы прежде должны проникнуться пониманием того, что происходило с верованиями людей. Первоначально христианство смогло потеснить язычество лишь в самых верхних слоях общества, тогда как простые люди продолжали цепляться за своих языческих богов, которые, собственно, и определяли жизнь трудового люда. Согласно языческим представлениям, порочное поведение и болезнь являлись своего рода причиной и следствием. От зла можно было уберечься с помощью талисмана, и такими талисманами стали руны. Они сулили безопасность путешественникам и использовались даже для воскрешения мертвых. В сущности, иудейский тефелин...

Легким похлопыванием по плечу Брайан прервал собеседника:

— Киркпатрик, вы снова уклоняетесь от темы. Так что же все-таки произошло с рунической письменностью?

— Ну, она, если можно так выразиться, ушла в подполье. Христианская церковь запрещала пользоваться ею и даже не позволяла германцам употреблять слово “среда”. И все же она уцелела. Люди сохранили наиболее полезные элементы системы и пронесли ее через все средневековье. Хотя само по себе руническое знание постепенно отмирало.

— И все по вине христианства?

— Лишь отчасти. На самом деле тому имеется более простая причина. Наступила эра промышленной революции. Руническое знание требовало грандиозных усилий для его постижения, а у жителей крупных городов на это попросту не оставалось времени.

— А как в сельской местности?

— Руны вообще являются символами природы, а потому, естественно, в провинции процесс их угасания шел значительно медленнее. Так бы все, наверное, и продолжалось, если бы викторианцам не пришло в голову воскресить их и придать им некий оккультный смысл. Своего расцвета оккультизм достиг во второй половине девятнадцатого столетия. Трансцендентальные теории увязали руны с Атлантидой, миром духов и прочими безумными верованиями. Какое же благодатное это было время для мракобесия и диких фантазий! Однако именно в наши дни наступила пора их подлинной и наиболее зловещей трансформации.

Вниманию Брайана был дан новый импульс.

— Чайку не желаете? — спросил Киркпатрик, извлекая из портфеля термос и наполняя его содержимым пару пластмассовых стаканчиков.

— Германское фолькс-движение взяло руны на вооружение. Слово “фольк” переводится как “народ”, но на самом деле это всего лишь расистский термин, использованный арийцами, то есть теми самыми людьми, которые породили Гитлера. Их организация, называвшаяся “Туле Гезельшафт”, финансировалась крайне правыми группировками, которые разжигали в людях ненависть к евреям, а руническая символика при этом приобретала смысл некого обряда очищения — видимо, нет необходимости объяснять, к чему все это привело. Взгляните-ка вот сюда.

Киркпатрик вынул из кармана пару хлопчатобумажных перчаток и натянул их на руки. Затем он извлек из стопки книг матовую пластиковую упаковку, распечатал ее и извлек из нее небольшой том, переплетенный в сморщенную коричневую кожу. Нос Брайана тотчас же уловил характерный запах гнили.

— Что это? — спросил он, когда Киркпатрик открыл обложку и принялся изучать титульный лист.

— Боюсь, что обложка сделана из человеческой кожи, хотя в настоящее время и пребывает в ужасном состоянии. Мне разрешено пользоваться этим альбомом, поскольку именно я в сорок девятом году подарил его этой библиотеке. В сущности, эта книга представляет собой самый настоящий кодекс ненависти, своеобразное пособие для сеятелей зла.

С некоторой тревогой Брайан вглядывался в страницы книги. Наконец Киркпатрик нашел нужную главу.