– Послушайте… – хрипло повторил он.

– Нет, это ты меня послушай, – оборвал его Мак. – У тебя, Райли, осталось два часа.

– Я же сказал вам. Я не.

– Прекрати! У тебя есть два часа. Вот и посмотрим, сумеешь ли ты за эти два часа превратиться из скулящего пса в человека.

В лице узника не было ни кровинки.

– Так ты хочешь снова увидеться со священником? – спросил Мак.

– Нет. Я… – начал узник и вдруг умолк. Казалось, ему сдавило горло. – Да, я хочу поговорить со священником. Прошу вас, позовите его.

Мак кивнул:

– Схожу за ним. А ты пока сиди тихо и не разевай пасть.

Узник побрел к койке. Там он сел и уставился в пол.

Мак немного понаблюдал за ним и исчез в глубине коридора.

– Что за беда? – раздался чей-то насмешливый голос. – Большой мальчик намочил штаны?

Остальные узники громко захохотали. Их смех плыл волнами над оцепеневшим узником.

Он встал и начал расхаживать по камере. Задрал голову, глядя на кусок серого неба в окне. Подошел к двери, вглядываясь, насколько возможно, в коридор.

Вдруг он нервно улыбнулся.

– Отлично! – крикнул он. – Замечательно! Получилось очень смешно. Я ценю вашу шутку. А теперь выпустите меня из этой крысоловки!

Кто-то застонал. Кто-то другой крикнул:

– Заткнись, Райли!

Он наморщил лоб.

– Шутка есть шутка, – громко произнес он. – А теперь мне нужно…

Он замолчал, услышав в коридоре торопливые шаги. Это Чарли перемещал свое грузное, нескладное тело. Подойдя к двери камеры, он остановился.

– Ты заткнешься? – угрожающе спросил Чарли, выпячивая мясистые губы. – Или вколоть успокоительного?

Узник попытался улыбнуться.

– Ну хорошо, – сказал он. – Ладно. Я подчиняюсь. А теперь хватит. Выпустите меня отсюда. Последнюю фразу он произнес уже громче.

– Еще вякнешь, всажу шприц, – предупредил Чарли и отвернулся. – Всегда знал, что ты трус, – добавил надзиратель.

– Да выслушайте наконец! – потребовал узник. – Меня зовут Филип Джонсон. Я физик-ядерщик.

Чарли повернул голову и дико расхохотался. Жирное тело затряслось.

– Я. ядедеррр…

Голос утонул в тяжелых, с присвистом, всплесках смеха.

– Я правду говорю! – выкрикнул узник.

Чарли притворно застонал. Потом толстой ладонью хлопнул себя по лбу:

– Еще чего наврешь?

Его голос разнесся по всему коридору.

– Да заткнитесь же вы там! – завопил кто-то из заключенных.

– Сам заткнись! – велел ему Чарли.

Улыбка покинула лицо надзирателя, сменившись сердитой гримасой.

– А священник уже идет? – услышал он новый вопрос неугомонного узника.

– А священник уже идет? Уже идет? – передразнил Чарли.

Со злости он ударил кулаком по столу, после чего плюхнулся на вертящийся стул. Стул жалобно скрипнул. Чарли со стоном привалился к стене.

– Еще раз меня разбудишь – шприц тебе в задницу! – пообещал он.

– Заткнись ты, надзирала! – опять крикнули из другой камеры.

– Сам заткнись! – рявкнул Чарли.

Узник вскарабкался на табурет. Он смотрел в окошко. Смотрел на падающий дождь.

– Где это я?

Мак и священник остановились возле камеры. Мак махнул Чарли, тот нажал кнопку на пульте, и зарешеченная дверь отодвинулась.

– Входите, святой отец, – сказал Мак.

Священник вошел. Он был невысоким и полным, с красным лицом и доброй улыбкой.

– Святой отец, вас не затруднит передать мне поднос? – спросил Мак.

Священник молча кивнул, взял поднос и подал надзирателю.

– Благодарю, святой отец.

– Не стоит благодарности.

Дверь снова закрылась. Мак не уходил.

– Если он опять начнет хулиганить, крикните нам.

– Уверен, что не начнет, – сказал отец Шейн и улыбнулся узнику.

Тот стоял, подпирая стену, и ждал, когда уйдет Мак.

Мак продолжал стоять у двери.

– Держи себя в руках, Райли, – велел он узнику и только тогда отошел.

Отец Шейн невольно вздрогнул, увидев шагнувшего к нему узника.

– Прошу вас, сын мой. – начал священник.

– Не бойтесь, я не собираюсь на вас нападать, – сказал узник. – Выслушайте меня, святой отец.

– Давайте вначале сядем и успокоимся, – предложил отец Шейн.

– Что? Да, разумеется. Вы правы.

Узник сел на койку. Священник приблизился с табуретом в руках и осторожно опустил его на пол напротив узника.

– Выслушайте меня, – начал узник.

Отец Шейн предостерегающе поднял палец. Достав из сутаны большой белый носовой платок, тщательно вытер поверхность табурета. Узник беспокойно перебирал руками.

– Ради бога. – умоляюще начал узник.

– Да, – улыбнулся священник. – Именно ради Него.

Отец Шейн опустился на табурет. Там поместилась лишь средняя часть грузного тела; все остальное просто свисало по краям.

– Итак, – ободряюще произнес священник.

Узник закусил нижнюю губу.

– Выслушайте меня, – сказал он через несколько секунд.

– Да, Джон.

– Меня не Джоном зовут, – раздраженно бросил узник.

Священник недоуменно глядел на него.

– Но. – начал было он.

– Мое настоящее имя Филип Джонсон.

На мгновение священник оторопел, затем печально улыбнулся:

– Зачем вы сопротивляетесь, сын мой? Почему бы вам.

– Говорю вам: меня зовут Филип Джонсон. Вы будете слушать или нет?

– Но сын мой.

– Да или нет?

Отец Шейн в тревоге отпрянул.

– Вы когда-нибудь заткнете глотку этому недомерку? – медленно и громко спросили из соседней камеры.

Послышались шаги.

– Пожалуйста, не уходите! – взмолился узник.

– Останусь, если вы пообещаете говорить тихо и не тревожить покой других несчастных душ.

Возле двери появился Мак.

– Обещаю, обещаю, – прошептал узник.

– Что там опять? – спросил Мак, испытующе глядя на священника. – Может, желаете уйти, святой отец?

– Нет, нет, – возразил отец Шейн. – У нас все будет тихо. Райли пообещал.