Селия и Тэм Лин зашли пожелать Матту спокойной ночи.

— Да у тебя лихорадка! — вскричала Селия и побежала заваривать травяной чай. А Тэм Лин стоял молча и смотрел. Силуэт телохранителя грозно темнел в дверном проеме, и Матт вспомнил двадцать ребятишек, убитых бомбой, предназначенной для английского премьер-министра .Когда Селия вернулась с чаем, Тэм Лин пожал плечами и сказал:

— Отвечаю на твой вопрос, парень. Тебе четырнадцать лет.

Потом он вышел из комнаты и направился в тщательно охраняемое крыло, где обитал Эль-Патрон.

Матт проснулся больной, в лихорадке. На грудь словно положили тяжеленный валун. И столкнуть его можно было только одним способом — убедиться, что страхи его необоснованны. Он мог бы спросить Селию, но боялся ответа.

Матт чувствовал тяжесть устремленных на него невидимых глаз. Быть может, в эту самую минуту кто-нибудь следит за ним через видеокамеры, а может, комната слежения пуста. Узнать наверняка невозможно. Может, там сидит Фелисия, зябко кутается в шубу и придумывает, как его, Матта, уничтожить...

Спросить Тэма Лина? Но Матт не знал, как сформулировать вопрос: «Кстати, меня не собираются пустить на бифштексы?»

Но еще страшнее был бы возможный ответ телохранителя: «В самую точку попал, парень. Я всегда говорил, что голова у тебя светлая».

Какую меру правды он способен выдержать?

Однако стоило Матту подняться, и настроение его заметно улучшилось. Горячий душ и французские тосты на завтрак развеяли ночные страхи. Какой смысл Эль-Патрону давать хорошее образование тому, кто предназначен на запчасти? Трансплантатам не нужны отличные отметки. Матт пошел на конюшню и велел привести послушную лошадку.

Над маковыми полями стелился туман. Так часто бывало ранним утром, когда дождевальные установки увлажняли холодный воздух над землей. Вскоре солнце развеет туман, но сейчас он разливался молочным морем, укутывая до колен ноги едущего верхом Матта. Удивительно и странно было ехать сквозь туман, видя перед собой только голову и загривок лошади. Будто плывешь по заколдовапному озеру.

«Мне четырнадцать лет,— подумал Матт.— Я уже взрослый».

От этой мысли он почувствовал себя сильнее: в Средние века принцы шли на войну в его возрасте, а то и моложе...

В оазисе было тенисто и прохладно. Недавние дожди наполнили пруд, и теперь он плескался у самого подножия виноградной шпалеры. Матт перетащил металлический сундук повыше, разделся и вошел в воду. Тэм Лин, иногда разрешавший Матту делать опасные вещи, предостерегал его от купания в этом пруду: местами дно уходило на неведомую глубину. Но Матта опасность только привлекала.

По-собачьи, фыркая и отдуваясь, он переплыл пруд. Из-под рук стремглав разлетались стайки перепуганных рыбешек. Матт выбрался на берег и сел возле креозотового куста. Было немного зябко. Вскоре солнце нагреет землю, но пока что в пустынном воздухе еще держалась ночная прохлада.

Матт задрал голову. Синее небо было таким ярким, что заболели глаза. Дождь смыл всю пыль, и воздух стал на редкость прозрачным; казалось, будто вдыхаешь чистый свет. Впечатление заколдованности здешнего места стало еще сильнее.

Что ему мешает перебраться через горы и уйти в Ацтлан? Судя по рассказам Селии, страна эта бедная, и все-таки, когда женщина говорила о ней, лицо ее озарялось светом. Ацтлан полон людей, полон жизни. Это новый мир, где его не отыщут ни видеокамеры, ни злоба Фелисии. И не надо будет сталкиваться с мистером Макгрегором, сшитым из запасных частей.

Но сможет ли он жить там без Селии и Тэма Лина? И без Марии?

Когда Матт подумал о путешествии через серовато-коричневые кручи, настроение его поднялось еще выше. Однако принимать решение пока рано. Эль-Патрон может прожить еще много-много лет — и проживет, заверил себя мальчик. Как-никак у старика самые лучшие в мире врачи. Матт тщательно обдумает план похода, быть может, даже возьмет с собой Марию... Тошнотворные страхи прошлой ночи окончательно развеялись, и он почувствовал себя королем. Матт Завоеватель...

Он переплыл пруд обратно. Солнце уже поднялось высоко и теперь заливало долину ослепительно яркими лучами. Матт распаковал книги и карты Тэма Лина. Только теперь он понял, для чего они нужны, и вознамерился основательно изучить их, чтобы подготовить будущий побег.

«История Опиума,— прочитал он в книге Эсперансы,— полна ужасов и крови».

Матт привалился к скатке одеял и откусил кусочек холодного тоста. Высокопарная манера автора по-прежнему раздражала, но спорить с приводимыми ею фактами он не мог.

«Маттео Алакран — вскоре он стал называть себя Эль-Патрон — выращивал опиум от реки Пекос до Солтон-Си,— прочитал Матт.— Для ухода за плантациями ему требовалось колоссальное количество рабочей силы. В ней недостатка не было — каждый день через границу переходили тысячи мексиканцев. Оставалось только их поймать.

С этой целью был организован фермерский патруль — настоящая армия, состоящая из самых гнусных преступников и негодяев, каких исторгла из себя коррумпированная тюремная система во всех уголках мира».

Матт в раздражении захлопнул книгу. Опять она разражается гневными тирадами в адрес Эль-Патрона! Наверняка эта Эсперанса — сущая ведьма. Он выпил принесенную из дома бутылку сока и снова принялся за чтение:

«Но даже при этом Эль-Патрону было трудно контролировать нелегалов. Они проскальзывали у него между пальцев, помогали друг другу бежать. Неиссякаемым потоком текли через Опиум к границе Соединенных Штатов, пока наконец правительство этой страны не пригрозило Эль-Патрону военными санкциями.

И тогда наркотический деспот, боясь потерять свою рабовладельческую империю, предложил создавать идиойдов.

На первый взгляд,— читал Матт,— казалось, что трудно придумать идею более гуманную. В конце концов, что такое страдание? Страдание — это всего лишь неприятное человеческое ощущение. Идиойды же не чувствуют ни холода, ни жары, ни жажды, ни одиночества. Специальный компьютерный чип удаляет эти ощущения из их мозга. Они старательно трудятся от зари до зари, как рабочие пчелы. Насколько можно судить со стороны, их нельзя назвать несчастными. Так кто же посмеет сказать, что с ними обошлись негуманно?

Я посмею! — взвивалась Эсперанса.— Эль-Патрон продал души этих людей дьяволу! Когда они умирают, он удобряет их телами свои поля. Корни Опиума напитаны кровью, и всякий, кто покупает их гнилое семя, уподобляется кровожадному людоеду».

На сегодня, пожалуй, хватит! Матт положил книгу на грудь и попытался представить себе лицо Эсперансы. Наверное, вся покрыта бородавками, как старая ведьма. Во рту желтые клыки, а щеки провалились, как кожура гнилой тыквы. Он перелистал книгу, ища фотографию.

Он нашел ее на странице 247. Эсперанса была одета в черный костюм с жемчужным ожерельем. Черные волосы блестящей вуалью обрамляли бледное, красивое лицо.