— Нужно… Надо предупредить тех, кто в замке!

— Нет, — возразил Лорн. — Вы никуда не пойдете.

Человек посмотрел на него и все понял.

Лицо его обмякло, голова откинулась назад. Ему не исполнилось и тридцати лет. Без сомнения, он был мужем и отцом.

— Я умираю, — сказал он.

— Да.

— Мне… Мне не очень больно. Может быть, еще не…

— Нет. Это конец.

На своем веку Лорн не раз присутствовал при последних минутах чьей-то жизни и знал, что умирающим бессмысленно лгать и слишком много говорить. Лучше всего просто находиться рядом. Нет ничего хуже одиночества в последние мгновения жизни. Лорн дождался, когда солдат вновь начнет дышать ровно, и спросил:

— Как вас зовут?

— Сарес.

— Вы верующий?

— Да.

— Тогда молитесь, Сарес.

Со слезами на глазах солдат слабо кивнул. Он поднес грязную, покрытую кровавой коркой руку к своей груди и схватил кулон с изображением Дракона-короля — дракона с короной на голове, выпрямившегося в полный рост и расправившего крылья.

Лорн молча взял умирающего за руку.

Он был рядом с ним до последней секунды.

Когда солдат умер, Лорн встал. Он долго смотрел на истерзанные тела, которые лежали вокруг него под жарким солнцем и уже начинали привлекать насекомых. Затем он взглянул в направлении гребня, с которого наблюдал за боем.

Там он увидел всадника.

Это был гельт; замерев в седле, он пристально смотрел на Лорна, и резкие лучи солнца оттеняли его силуэт.

«Дозорный. Или отставший», — подумал Лорн.

Прищурив глаза под темными очками, он тоже смотрел на него. Тем временем Иссарис прыгнул Лорну на руки. Так прошло некоторое время, затем воин тронул поводья и скрылся за гребнем.

Лорн сел на свою лошадь и уехал в противоположном направлении.

Когда Лорн прибыл в Каларин, там царило волнение. Преодолев подъемный мост и двойную решетку, Лорн был вынужден спешиться и вести свою лошадь в поводу.

В замке графа Теожена стояла суматоха.

Солдаты — лучники, арбалетчики и копейщики — ходили туда-сюда, маршировали строем, сталкивались и беспорядочно толпились. Лица были напряжены, обеспокоены. Лошади нетерпеливо приплясывали на месте. Копыта звучно стучали по мостовой. Под аркой несколько человек старались удержать в цепях фыркающую самку виверна. Приходилось кричать, чтобы тебя услышали, и протискиваться, чтобы пройти вперед. В стороне аркебузиры начали повторять свои маневры: зарядили, вскинули на плечо и прицелились в чучела, качавшиеся на шестах перед крепостной стеной. Шум раздавшихся выстрелов потонул в общем гвалте и вспугнул только стаю ворон, которые с карканьем улетели прочь.

Лорн знал, что подобное лихорадочное поведение обычно предшествует бою.

Заметив интенданта, окруженного множеством людей и раздраженно отвечающего на их вопросы, Лорн привязал лошадь, оставил ее под присмотром Иссариса и подошел к интенданту. Тот, не прерывая разговора, бросил несколько взглядов на безмолвного незнакомца в капюшоне и темных очках.

Наконец интендант спросил:

— Что вам нужно? Говорите скорее!

— У меня письмо. Для графа.

— Давайте мне. Я велю отнести его графу.

— Нет. Я должен вручить его в собственные руки.

Интендант, занятый изучением ведомости, которую ему только что принесли, потерял терпение:

— Слушайте, мне недосуг болтать с вами. Тут настоящая война! Гельты напали на три деревни и захватили пленниц! Так что либо вы отдаете мне это письмо, либо…

Не договорив, он поднял глаза и увидел, что незнакомец удаляется.

Интендант пожал плечами и снова взялся за работу, в то время как Лорн начал подъем по лестнице, которая вела к крепостным стенам.

Граф Теожен Аргор собрал первый круг своих баронов и рыцарей на вершине широкой зубчатой башни. В центре комнаты стоял стол, устеленный картами. Участники пришли на совет в доспехах, со шпагами на боку, наручами на поясе и шлемами под мышкой. Башня, в которой они собрались, примыкала к главному донжону и предназначалась для взлета вивернов. Во всех концах ее дозорной галереи висели алые знамена, хлопавшие на ветру; башня возвышалась над замком, подступами к нему и даже близлежащими холмами. С вершины открывался бескрайний вид на всю провинцию, вплоть до далеких заснеженных горных вершин, устремленных к необъятному небу.

Теожен проводил военный совет.

Его булава лежала на столе и прижимала ближайшие к нему карты. Граф отдавал приказы: какие меры надо принять в срочном порядке, какой мост взять под охрану, какой перевал закрыть, по какой дороге отправиться. Следовало задержать всадников-гельтов, которые совершили набег на провинцию и ограбили деревни и фермы всего в нескольких лье от замка. Это была трудная задача, поскольку на территории Аргора находилось бесчисленное множество долин, расселин и ложбин. Лабиринт. Разумеется, лабиринт, защищенный укрепленными башнями, воротами и подъемными мостами. Но у любых доспехов есть свои слабые места, и гельты, которые на протяжении месяцев создавали угрозу северо-восточным границам, на сей раз ударили по центру провинции. Кроме того, они были неуловимы: натворив зверств в одном месте, исчезали и появлялись там, где их ожидали меньше всего.

Между тем последняя атака гельтов переполнила чашу терпения. Она пришлась как раз на то время, когда Теожен занялся восстановлением своего рыцарства и собирал армию. Да, в ней пока было не так много солдат, но все же теперь граф располагал достаточным количеством всадников, чтобы прочесать север провинции, догнать грабителей-гельтов и — с помощью Красного дракона — предать их железу.

— Времени очень мало, — произнес Теожен Аргор.

Склонившись над картами, он с мрачным видом изучал их.

— Гельты взяли пленниц, — добавил он. — Если не убили их после того, как захватили, это означает, что вскоре они опять пересекут границу вместе со своими трофеями.

— Если они вернулись на свою территорию, — уточнил седовласый рыцарь с изможденным и обветренным лицом.

Этот безземельный рыцарь по имени Орвейн присягнул графу двадцатью пятью годами ранее. Все эти годы он преданно служил ему и был его советником.

— Верно, — подтвердил Теожен. — И мы не только не сможем наказать их за преступления, но и больше не увидим тех, кого они взяли в плен.

— Почему нам нельзя пересечь границу? Почему нельзя гнаться за этими гельтами по их территории? — спросил молодой барон. — Они вот ни перед чем не остановились!

— Потому что это равносильно самоубийству, — ответил Орвейн. — Даже если мы выступим целой армией.