Однако развлекаться нам не дали. Уже на следующий день на квартиру к Алевтине приехали «мальчики» Судоплатова. «Мальчики» были как на подбор. Рост примерно метр восемьдесят, в плечах чуть поменьше. Про таких еще говорят — поперек себя шире. Когда они возникли на пороге, мы даже переглянулись, думали арестовывать пришли.

Павел Анатольевич встретил нас радушно, но эмоции тщательно скрывал. Видно было по лицу, что он хочет обнять всех и каждого, но сдерживается. Такой он человек, насколько я успел его узнать, не любит демонстрировать свое отношение к людям. Вызвал он вот зачем. Школы, наподобие той, в которой тренировались мы с ребятами еще Куйбышеве, нуждались в опытных преподавателях. На мой вопрос, какие из нас учителя, Судоплатов ответил просто:

— Если уж вы не учителя, то те, кто тренирует наших волчат сейчас, — вообще дети! Такую операцию провернуть, надо постараться, — восторженно говорил он. А я подумал: знал бы ты товарищ Судоплатов, что нам всего лишь повезло. Но вслух я сказал другое:

— Павел Анатольевич, а кто придумал, а главное продумал все эту операцию, мы?

— Все наши задумки рассыпались, когда разведчики вступили в бой. Они должны были тихо страховать вашу группу.

— Вы же знаете, почему их вычислили, источник ведь попался. Ребят уже ждали, когда они еще об этом и думать не могли.

— Да, по словам плененного генерала Паулюса, наш информатор попался. С ним работало Гестапо, вот так и вышло. Хорошо еще он знал только то, что должна прибыть группа для захвата языка и документов. Ничего про снайперскую засаду он и не предполагал. Кстати, хоть операция пошла не совсем так, как задумывалась, надо признать, что вы, — Судоплатов указал на нас с Муратом, — выступили хорошо. Вы там положили почти весь генералитет двух армейских групп. По словам того же Паулюса, Гитлер, конечно же, подыщет им замену, но вот равноценную ли?

В школу диверсантов мы поехали на следующее утро. Провели беседу среди учеников. Павел Анатольевич специально устроил все так, чтобы будущие диверсы могли поговорить с бойцами такой успешной группы. Ребята сначала немного стеснялись, но после моего предложения говорить как есть засыпали нас вопросами. В основном отдувался Зимин, его, как захватчика такой шишки, просто разрывали на части. Вопросы сыпались один за другим, Саня стоически держался. Интерес к работе Зимина был вполне понятен. Мы-то с казахом чего, пришли, стрельнули, ушли. Из такого оружия работать — одно удовольствие. Захват же командующего шестой танковой был на фоне наших пострелушек чем-то фантастическим. В школе мы пробыли весь день, вернулись уже затемно. Да, нас с Муратом попросили рассказать, как мы выбирали и распределяли цели в такой массе людей. На что мы спокойно ответили, что выбирать-то было не надо. Просто смахнули всех подряд, как крошки со стола, всех, кого успели.

Следующий день начался с телефонного звонка. Алевтина Игоревна сняла трубку и спустя пару секунд пригласила меня к телефону.

— Серега, слушай приказ, — услышал я в эбонитовой трубке голос Истомина.

— Слушаю, товарищ старший майор госбезопасности, — бодро отчеканил я.

— Вам сейчас привезут новую форму. Привести ее в порядок, подогнать, прицепить награды и знаки различия. В одиннадцать часов за вами прибудет машина. Будьте готовы, — повесил трубку Истомин, не дав мне и слова вставить.

Форма новая была ужасна. Пролежав где-то на складах, наверное, не один год, она была измята так, как будто ее корова жевала. Ее, правда, изменили немного, воротник-стойка смотрелся куда как веселее. Ситуацию помогла исправить наша хозяйка. Почистив и выгладив все четыре комплекта, она с видимым удовольствием наблюдала, как мы прикручиваем ордена и медали, прикалываем звезды к петлицам.

— Какие вы, ребята, красивые! — восхищенно всплеснула руками она. — Хоть в ЗАГС иди.

Да и понятно, почему — молодые, подтянутые офицеры с орденами и медалями, смотрелись мы здорово. Хотя если честно, то хотелось добраться до Кремля незаметно. Стыдно было по отношению к людям, которые сейчас в грязи окопов добывают победу. В грязных обрывках того, что когда-то было формой, в истоптанных сапогах, а не в начищенных до зеркального блеска, как мы. Немного облегчил самотерзание приехавший Истомин.

— Серег, да, на фронте очень тяжело. Да, люди из кожи лезут и не имеют ни одной награды. Но ваша группа внесла такой вклад в общее дело, что не оценить его было бы совсем неправильно. Своей работой вы облегчаете жизнь тем же солдатам в окопах. Сколько нужно времени и денег на подготовку одного солдата?

— Не знаю, — смущенно ответил я и пробубнил чуть слышно, — и тут деньги…

— Конечно, и не малые. Так вот, обучить, вырастить генерала, дать ему возможность набраться опыта стоит намного больше. А один генерал может угробить тысячи солдат. Вот и посчитай, какой вклад вы вносите, разве малый?

Вопрос этот остался без ответа. Мы с парнями сидели надувшись, обдумывали сказанные слова. Конечно, где-то так и есть, но на душе все равно кошки скребут. А Петрович продолжил:

— Знаешь, какой результат мы получили, благодаря этому делу?

— Нет, откуда? Сам хотел спросить.

— Так вот, место Вейхса занял Манштейн, повезло ему, что его там не было. Пока он вникнет во все дела, пока подберет команду, пройдет время. Немцы сейчас ведут переформирование. Наступление на Сталинград все-таки состоится, но вот время мы уже выиграли. Уже через неделю там, где у нас была армия, будет две, вместо сотни танков, опять же будет две. Понял?

— Хорошо бы, чтоб удалось подготовиться. Так значит, немцам дадут втянуться?

— Видишь ли, не получится их в степях остановить. Ты же видел, что по нашу сторону Дона? Не растянешь же войска на сотни километров, что это за оборона будет? В город постараемся не пустить, но до него они, к сожалению, все равно дойдут. Сил у них…

— Планы генштаба нам, конечно, не расскажут, но все-таки угроза с юга миновала?

— Почти, в Крыму немцам так вломили, бегут как мыши. Ладно, потом расскажу больше, прибыли уже.

На входе в Кремль нас чуть не уложили мордами в землю. Вот привычки-то у наших. Приперлись с оружием в такое место, ведь даже не екнуло ничего, когда прицепляли пистолеты к поясу. Разобравшись в ситуации и забрав у нас оружие, охрана пропустила нас внутрь. Истомин дал транды за забывчивость, хотя признал позже, что сам недоглядел. Петрович в новой, генеральской форме выглядел великолепно. Но не так как мы, конечно, это я типа шучу.

Во дворце съездов народу было столько, что от сверкания наград рябило в глазах. Кого тут только не было. Летчики, от лейтенанта до генерала, танкисты в тех же званиях. Как всегда, мало было только простых рабочих войны — пехотинцев. Но все-таки были представлены и они.

Награждение прошло как-то незаметно, я все время изучал лица находящихся здесь людей. Многих я видел на портретах, некоторых вообще никогда.

Наградной дождь был щедрым. Дед получил новенький, только недавно введенный «Орден Отечественной Войны» второй степени. Вообще, появилось много новых орденов и медалей. Иванова Костю наградили «Орденом Красной Звезды» и присвоили «сержанта». Вано и Толяну досталась, как и деду, «Отечественная война», в той же второй ипостаси. Ордена раненым забрал Истомин, с целью вручить при встрече. Мы с Муратом за выполнение особого задания Ставки получили по «Александру Невскому». Мурата, кстати, подняли до мамлея. А затем я охренел, Сане Зимину и мне вдобавок вручили по «Красному Знамени». Сане — за добычу особо важных сведений, а мне как командиру группы — за проявленную смекалку и выучку, за грамотное управление группой в чрезвычайной ситуации. Самому же старшему майору ГБ Истомину перепало покруче, ему повесили на грудь «Орден Суворова», правда, второй степени. Да, щедро нас одарили, у меня второй «Орден Красного Знамени» уже, о как! После небольшого банкета Истомин объяснил, что мы имеем право на недельный отпуск. Пользуясь, случаем, мы дружно запросились в Сталинград. Там были наши товарищи, да и сам Петрович должен был отправиться именно туда. Правда, он напомнил мне, что у меня вообще-то семья в Ленинграде.