Маша подумала, что где-то она уже это слышала. Конечно, чего же тут не понять?

Но больше всего ее, конечно, задело не то, что она может остаться без работы, а то, что шоу этих моральных уродов (уродов, к которым она, правда, уже так привыкла, что не чувствовала в себе силы самой бросить их, уйти, хлопнув дверью) «оценили» в Москве! На телевидении! То есть получается, что чем циничнее, чем отвратительнее шоу, чем большее отторжение оно вызывает у нормальных, здоровых людей, тем выше у него рейтинг, тем больше денег получают авторы такого эфира.

– Маша, ау! Ты слышишь меня? Не хочешь поздравить? Ведь все, все наши успехи и неудачи, вся наша жизнь прошла на твоих глазах… Ты и кормила нас, и лечила, и заботилась о нас, как мама, хотя ты и сама такая еще молодая… Я просто хочу сказать, что наш успех – это и твой успех!

– Инга, что это за продукты? Вы что, собираетесь их взять в Москву? И когда вы туда летите?

– Нет-нет, что ты! – пьяно замахала Инга руками. Кудри ее растрепались, и одна упрямая прядь так и норовила прикрыть половину лица, Инга ее весело и смешно сдувала. – Летим буквально на днях, думаю, что послезавтра… То есть заблаго-гре-вре-заблаго-времен-но! Вот! А продукты эти прекрасные – для пикника! Все закончилось, понимаешь?! Все-все закончилось!!! И теперь мы можем взять тебя к нам на дачу!

Маша слушала и ничего не понимала. Да, действительно, за все время, что она работала на Нечаевых-Тумановых (Туманова – это девичья фамилия Инги, которой она дорожила и которую не поменяла бы никогда в жизни!), ей не приходилось бывать у них на даче. Она даже понятия не имела, где она находится. Однако дача была, она охранялась, и когда Инга с Сашей выезжали за город, то от Маши требовалось лишь собрать, упаковать все необходимое для пикника. Подразумевалось, что там, на природе они сами пожарят шашлык, накроют на стол. Посуду же за ними помоет и приберет после гостей сторож, из местных.

Маше довольно часто приходилось заниматься фотоальбомами Инги, заказывать в мастерской снимки с телефонов, фотоаппаратов своих хозяев, чтобы потом пополнять альбомы новыми фотографиями. Поэтому она знала практически все о жизни Нечаевых, с кем и где они бывают, как отмечают праздники, все общественные мероприятия, визиты к родственникам и друзьям. Инга любила фотографироваться, освещала всю свою жизнь и почти каждую неделю просила Машу «освободить» свой телефон от снимков, чтобы делать сотни и сотни новых. Поскольку фотографий тысячи, Маше было доверено отбирать самые удачные, качественные. Она делала это очень ответственно, аккуратно, как для себя, заполняла альбомы новыми фотографиями и ставила их на специально отведенную для этого полку на огромном книжном стеллаже.

По фотографиям она знала, как выглядит дача Нечаевых, двухэтажная, с застекленной верандой, старая, но уютная, заросшая диким виноградом и плющом. Открытая беседка, увитая розами и клематисами, длинный стол, заставленный приготовленными Машей же салатами и пирогами. На нескольких фотографиях был запечатлен и сторож – неприметный такой человек, почти старик. На снимках он то разводил костер, то нанизывал мясо на шампуры, то следил за жарящимся на углях шашлыком на фоне пестрой толпы гостей или просто стоял где-то в сторонке с неизменной сигаретой в руке.

Что означают слова Инги, что все закончилось? И почему это теперь они могут взять ее на дачу?

– Что-то я ничего не поняла, зачем я вам на даче?

– Маша, – Инга подошла и обняла ее. – Ты очень, очень хороший человек. Просто Саша придумал собрать всех наших, телевизионщиков, у нас на даче, угостить их, понимаешь? По-моему, идея отличная! Вот мы и накупили всего, а тебе осталось только приготовить любимые Сашины пироги с зеленым луком и яйцами, крабовый салат, баклажаны… Словом, я приготовила список. Премия тебе гарантирована! И еще. Если мы все же уедем, во что мне, с одной стороны, верится, с другой – не особо… Если мы уедем, ты не бросишь нас, нашу квартиру? Ты будешь поддерживать в ней жизнь? Ты будешь ждать нас здесь?

– Конечно, не переживайте… Инга, я все поняла, вам лучше сейчас лечь поспать… Если хотите, я приготовлю для вас чаю с ромашкой.

– И ты, ты поедешь с нами, поняла?! – Инга приблизила свое лицо к лицу Маши. – Теперь все можно, понимаешь?! Свобода! Новая жизнь!

Маша не понимала. И на вопрос, зачем они ее с собой берут на дачу, ей так и не ответили.

– А кто будет следить за вашей дачей, когда вы уедете? Или вы ее продадите? – Маша спросила это просто так, на тот случай, если Грише не удастся договориться с Илоной о домике в Вязовке.

– Конечно, продадим! – отмахнулась от невидимой дачи со всеми ее радостями, свежим воздухом, клематисами и шашлыками Инга. – Вот лично для тебя, если ты захочешь ее купить, я сделаю большую скидку! За твою преданность, за все эти годы работы у нас, за твою доброту, за твои пироги… Ты, конечно, вправе меня спросить, почему я раньше не брала тебя с собой на эту дачу…

Вот оно, важное! Неужели Инга ответит ей на этот вопрос, который беспокоил ее все эти годы. Сколько раз она собирала их на дачные пикники, и ни разу ее не приглашали. Ни разу!!! А тут…

– Глупо, конечно, – пожала плечами Инга, и взгляд ее улетел очень далеко, она на мгновение перенеслась куда-то в другое измерение. – Знаешь, а я и сама не знаю ответа на этот вопрос…

Это был ни к чему не обязывающий, пьяный разговор. Главное Маша поняла: у нее есть целая ночь (или всего лишь ночь!), чтобы напечь пирогов, приготовить салаты, словом, все как обычно, плюс маринованное тремя способами мясо!

Пошатываясь, Инга отправилась в спальню, Маша слышала, как она там чертыхалась, раздеваясь, потом все затихло. Нечаев уснул прямо на диване. Маша подошла к нему и тихонько тронула за плечо.

– Саша, идите уже спать, – сказала она, и в ответ ее отправили так далеко, что ей стало не по себе. Успокоила она себя тем, что отборный мат предназначался все же не ей, а Инге.

В притихшей квартире, действуя привычно быстро и ловко, она замесила тесто и, пока оно подходило, приготовила начинку, отварила овощи к салатам.

Чтобы не было скучно, Маша включила в кухне маленький телевизор. Шел старый советский фильм, и под него было так уютно заниматься готовкой.

Доделав все, уставшая Маша легла, наконец, спать в маленькой, предназначенной для нее комнатке за кухней. Проснулась рано, приняла душ и все оставшееся время до пробуждения своих хозяев упаковывала в контейнеры закуски.

Сборы был долгими, Инга суетилась, нервничала, Нечаев радовался, как ребенок, предстоящему празднику, а потом долго пил кофе в гостиной перед телевизором.

Дорога от города до дачи заняла почти час. Маша сидела на заднем сиденье огромного джипа, на коленях у нее было блюдо с тортом. Слышно было, как в багажнике позвякивают посуда, кастрюльки, судки.

Проезжали какие-то деревушки, железнодорожные станции, и Маша вдруг поняла, что давно уже никуда не выезжала. Разве что к Грише, в «Ивовый дом».

Гриша всегда подтрунивал над ней, когда она признавалась ему, что не помнит дороги и что, если бы даже у нее были водительские права, она вряд ли когда-либо доехала до пункта назначения.