– Пайкой такой не подавишься? – произнес он, насмешливо разглядывая Чебурека и его рыбу. – Тебя, что в детстве не учили? Крысятничать у своих нехорошо! Ну ничего, на зону попадешь, там тебя быстро научать родину любить.

– Чего крысятничать, чего? Мне как дозорному усиленное питание положено, потом я на учете по дистрофии состою, могу карточку показать… И вообще, я сирота, у меня мамки нет, у меня папки нет… Меня, между прочим, бабка старенька воспитывала на одну пенсию… – заканючил Чебурек.

– Захлопни варежку, – брезгливо поморщась, проговорил Аскольд, – жри – не подавись, сирота казанская.

Бенедиктов удалился в кусты и, пожурчав, вернулся в палатку. Манипуляции Аскольда Ваарлмовича не испортили аппетит Чебуреку, он обглодав все до последней косточки, похлопал себя по ставшему тугим, как барабан, животу икнул и довольно улыбнулся.

Наконец-то все замерли, выбрав удобное положение для своих уставших тел и лагерь погрузился в дремоту. В этой тишине Чебурек услышал подозрительное приближающееся шуршание. Он оторвал голову от спальника и вгляделся в темноту. Со стороны воды на лежащего Чебурека двинулась армия крохотных крабиков. Таких Чебурек видел днем. Они сидели на мертвой птице и пощелкивая клешнями объедали ее. Крохотные создания за несколько минут оставили одни косточки от довольно крупной тушки. С виду они были не страшные розоватые, размером с кулак, но действовали не хуже чем рыбы-пираньи, но при солнечном свете показались они Чебуреку не страшными.

Теперь те же самые, а может их собратья, выстроились на небольшом расстоянии от спальных мест. Крабы приближались, медленно, но верно. Они надвигались на неподвижно лежащего Чебурека. Он же, завороженный движением, загипнотизированный их стебельчатыми глазками, лежал не в силах пошевелиться или вымолвить ни слова. На него будто напал столбняк. Крабиков было так много, что песка под ними было не видно. Воображение услужливо нарисовало картину: крабики, погружающие свои клешни в его, чебуреково, молодое, ушастое тело. Вот они отгрызают ноги…

– Твари, противные, брысь, – шугнул их Чебурек, придя в себя.

Он размахнувшись кинул камень в самый центр крабьего полка. Это вызвало небольшую панику, они отступили и замерли в ожидании, но не надолго. Через минуту снова сомкнули свои ряды и двинулись стеной на Чебурека. Им овладела паника. Что делать? Не будешь же всю ночь прыгать и шугать этих гадов?

– Ладно, я вам устрою сейчас, уроды клешнорукие… – выругался Чебурек.

Он натаскал сучеьев и развел здоровенный костер. Крабы немного отступили, но спокойнее Чебуреку не стало. В колеблющемся свете огня их тени приобрели мистическое уродство, вселяя еще больше страха. Чебуреку казалось, что они ждут, как только он смокнет глаза, кинуться и обгладают его.

– Вы спать будете или нет? – завопил Чебурек, не в силах сдерживаться, кидая в толпу камушек побольше. Крабы бросились в рассыпную, оставив на поле брани погибших и покалеченных товарищей.

– Мы, собственно уже спим, – раздался вдруг из палатки голос Аскольда, – А ты чего так орешь? Колыбельную спеть хочешь?

– Пусть лучше не воет, а то шакалы набегут, подумают, что здесь свои, – съязвил Громила.

Чебурек погрозил в сторону палатки кулаком, признаваться в том, что его пугают крабы он не хотел. Достаточно было случая с игуаной, Чебурек до сих пор злился на свою слабость.

Однако, что-то надо было делать. Он набрал орудия метания, камушки, куски кораллов, деревяшки.

– Только подойдите, твари, я вам устрою, – шептал он, настороженно наблюдая за передвижениями «врага». Но им теперь было не до Чебурека, она терзали трупы своих собратьев. В свете костра их клешни подрагивали, раздавалось неприятное пощелкивание. Чебуреку казалось, что ничего страшнее в своей жизни он не видел и не слышал.

Приблизившись вплотную к костру, так, что чуть не спалил волосы, он так и не закрыл глаза, пока его не сменил Громила.

– Ты чего, – поинтересовался недоспавший Громила, – не ложился?

Чебурек мотнул головой указывая на копошащихся крабиков:

– Эти гады на меня напасть хотели, потом своих жрать начали, ты гляди осторожнее…

Громила взглянул в направлении, указанном товарищем и прыснул:

– Эти? Ну ты даешь, это же оциподы – земляные крабы, санитары пляжей. Они только мертвечиной питаются, для них ты недостаточно дохлый… Чему тебя только в школе учили? – противным профессорским тоном добавил он.

Чебуреку густо покраснев, метнулся в палатку, в очередной раз проклиная всезнайку-Громилу.

Наступило четвретое утро поисков. Никогдаму в жтзни не радовался так Чебурек восходу, как в этот раз. Громила, не упустил возможности живоописать во всех красках ночной позор Чебурека. Бенедиктов же добавил эпизод с поеданием жаренной рыбы и несчастного Чебурека замучили насмешками.

– Да, Чебуречик, ты бы под спальным мешком лопал, тогда тебя бы никто не увидел. И куда в тебя столько помещаешься, куда все девается? Жрешь как слон, а на в теле у тебя – одни уши, – произнесла Мальвина. – Скоро наступать на них будешь, Чебурашка.

Растроенный Чебурек отказался от завтрака, лежа под навесом он едва сдерживался, чтобы не кинуться к завтракающим. Он прислушивался к позвякиванию посуды, к звука пережовывания пищи, принюхивался к ароматам, приносимым ветром.

– Ну и пусть, и не пойду и не поем, вот умру от истощения… Нет, сначала высохну весь как тростиночка, не смогу ходить и умру. Вот! Тогда то они пожалеют, вот тогда то…

Чебурек представил эту печальную картину и по его лицу полились слезы. Тут он вспомнил бабку Лукерью, которая приедет на его похороны… Стоп, как же она сюда доберется? У нее и денжищь таких отродясь не было, пенсии только на хлеб и манную кашу хватает. Воображение нарисовало новую картинку, без бабки Лукерьи. Вот он, Чебурек лежит в новом черном костюме, в новых ботинках, в белых носках, носки непременно должны быть белыми, и его заклятые друзья стоят вокруг гроба…

Стоп, новый костюм. Это что ж он и поносить его не успеет и в землю добро такое зарывать? Жалко. Воображение нарисовало новую картинку. Вот он, Чебурек лежит в гробу. Худющий-худющий, в помятой, порванной футболке, стиранных поленявших шортах, старых кедах и…

Увиденное Чебуреку не понравилось, чего это он вообще собрался помирать. Фигушки, не дождетесь. Рано ему еще помирать, он еще нового черного костюма не носил, и ботинки и носки и белые и вообще!

Чебурек встал и бегом направился к костру.

Мальвина не обратила на маневры Чебурека никакого внимания.

– У нас сегодня на завтрак лобстеры. – произнесла она подавая на половинке кокосового ореха завтрак. – Громила с утра постарался.

Чебурек взглянул на огромную клешню, свесившуюся с импровизированной тарелки.

– Не боись, это не такие, которые тебя чуть не сожрали, – пошутил Громила, – Ешь, пока он на тебя не кинулся.