лишь, что при выполнении данного нам поручения мы столкнулись с большими трудностями, поскольку не было материалов чисто биографического характера, — у нас в отличие от Запада такие сведения не принято было публиковать. Чтобы не попасть впросак, попросили товарищей из ЦК КПСС выслать нам регистрационный бланк члена КПСС Л. И. Брежнева, где обозначены лишь самые краткие биографические данные. Остальное надо было скрупулезно выискивать, как это делали, например, помощники тогдашнего первого секретаря ЦК ВЛКСМ Е. М. Тяжельникова, которые в конечном итоге обнаружили номер многотиражки Днепродзержинского металлургического комбината, а в нем заметку, содержащую похвалу группарторгу Леониду Брежневу. Казалось бы, не ахти какая находка, но, когда Тяжельников упомянул о ней в своей речи на съезде партии, это имело «нужный» эффект… Позже появится печально знаменитая «автобиографическая» трилогия Брежнева, написанная бойкими перьями тех, кто тоже «выполнял поручение»…

Впрочем, на поиски и времени-то особого не было, поэтому то, что было связано с биографией Брежнева, заняло совсем мало места. Старались больше говорить о деятельности партии, ее ЦК. Мы не усердствовали по части славословия, хотя обойтись без него не смогли, ибо на это толкал и сам жанр, характер книги. Работая над ней и выпуская ее в свет, мы отнюдь не претендовали на какие-либо лавры, не афишировали ее, благо работа была безымянная. Если говорить со всей откровенностью, лавров институту это издание не прибавило. Вспоминаю, как однажды заведующий секретариатом ИМЛ принес мне эту книжицу и пояснил, что прислал ее один читатель со своими комментариями, которые помещены внутри. Освободившись от неотложных дел, я стал перелистывать присланный читателем наш многострадальный труд, и оказалось, что почти все страницы книги перечеркнуты крест-накрест цветным карандашом, а на многих страницах сделаны надписи: «Зачем выпускали?», «Брехня», «Чушь собачья», «Брежневу давно пора уходить. Куда он ведет и приведет страну?», «А за что, за какие же заслуги такой «золотой дождь»?», «Разве на «Малой земле» решился исход войны?», «Орден Победы выдается только полководцам. А какой же, к черту, Брежнев полководец?», «Все это делают лизоблюды и подхалимы из окружения Брежнева. Стыд им и позор!» И все в таком духе, а кое-где даже похлеще.

Читать это было, разумеется, неприятно, но ведь и возразить было нечего, тем более что стараниями вассалов на Брежнева в то время и действительно Ниагарским водопадом низвергался золотой дождь «звезд», всевозможных наград и почестей. С различных трибун, в том числе и самых высоких, звучали речи, все чаще и чаще напоминавшие заздравные тосты. Замечу к слову, что на октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК Суслов с праведным гневом клеймил Хрущева за то, что тот бесцеремонно способствовал восхвалению и возвеличиванию своей личности, что угодники все делали для того, чтобы едва ли не в каждом газетном номере публиковались его фотографии, длиннющие речи. После тирад такого рода в зале раздавались аплодисменты, и никто конечно же не догадывался, что пройдет время и новые угодники, в числе которых будет и сам Суслов, создавая культ Брежнева, будут действовать куда более активно и целенаправленно. Тот же Хрущев с трибуны съезда пытался хотя бы для порядка приструнить чересчур ретивых аллилуйщиков; у Брежнева не было этого даже в помыслах. Аллилуйщиков ничуть не смущало, что славословие лидеру принижает роль коллективных органов партии, что наподобие яда оно медленно, но верно оказывает свое разрушающее действие.

Одним из тех, кто активно способствовал прославлению «вождя», был К. У. Черненко, отмеченный самыми высокими наградами и почестями вплоть до присуждения, правда, в закрытом порядке Ленинской премии за участие в… реконструкции одного из кремлевских зданий.

Коль скоро речь зашла о Черненко, скажу, что знал я его довольно хорошо по совместной работе в секторе (он им тогда заведовал) Идеологического отдела ЦК. Знал как человека исключительно добросовестного, хорошо разбиравшегося в аппаратной работе, ее особенностях и возможностях, умевшего чутко улавливать настроение и запросы начальства. «Голубой мечтой» его был пост заместителя заведующего отделом, благо с тогдашним заведующим отделом Л. Ф. Ильичевым у него сложились очень хорошие отношения. Мечта была близка к осуществлению, не стань Л. И. Брежнев Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Формируя свой аппарат, он первым делом пригласил К. У. Черненко, чтобы предложить пост начальника своей канцелярии.

Тот нехотя дал согласие, так как новый пост был для него, по существу, понижением.

Когда Брежнев стал лидером партии и страны, уже можно было с большой долей вероятности предположить, что Черненко он переведет в ЦК и скорее всего на должность заведующего Общим отделом, поэтому назначение последнего на этот пост у меня не вызвало, да и не могло вызвать удивления. Тогда, помню, мысль мелькнула: «Ну вот и достиг он своего потолка». Так же, вероятно, думали многие из тех, кто знал возможности Черненко. И когда того избрали секретарем ЦК, оставив одновременно заведующим Общим отделом, — даже это можно было еще как-то объяснить, понять, хотя тут уже был большой перебор. Последующий же взлет его был, что называется, фантастическим. Такое, даже с учетом наших тогдашних «порядков», никак не укладывалось в голове.

На роль главного идеолога партии, тем паче Генсека он не годился никак, не обладал для этого ни интеллектом и эрудицией, ни политическим кругозором, ни общей культурой, ни организаторскими способностями. Надо сказать, что Черненко претендовал на пост Генерального секретаря ЦК сразу после смерти Брежнева, тем более формально он считался вторым лицом в ЦК.

Выбор кандидатов на этот пост по тогдашним условиям был весьма ограничен — или Черненко, или Андропов.

Хотя амбиции Черненко были абсолютно необоснованными, он имел в Политбюро поддержку тех, кого вполне устраивала обстановка бесконтрольности, всепрощенчества и вседозволенности, сложившаяся в стране, кто не желал и боялся перемен в жизни партии и общества, — Кунаева, Тихонова, Романова…

Но победа все же оказалась на стороне Ю. В. Андропова, и Политбюро поручило Черненко выступить на Пленуме ЦК, состоявшемся 12 ноября 1982 года, и представить кандидатуру Юрия Владимировича. Речь К. У. Черненко в основном была посвящена ушедшему лидеру, о котором он говорил как о талантливом продолжателе ленинского дела, великом и неутомимом борце за идеалы мира, как о человеке, жившем интересами общества, народа, как о выдающемся руководителе, оставившем партии и народу драгоценное наследство: нормами нашей жизни при Брежневе стали требовательность и уважение к кадрам, нерушимая дисциплина и поддержка смелых, полезных инициатив, нетерпимость к любым проявлениям бюрократизма и постоянная забота о развитии связей с массами, о подлинном демократизме советского общества. Говорилось все это, разумеется, совершенно серьезно, возможно, даже с искренней верой в справедливость и реальность сказанного.

Что касается рекомендации на пост Генерального секретаря ЦК КПСС Ю. В. Андропова, то она была весьма лаконичной. Для порядка назвав Юрия Владимировича ближайшим