Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Харри уже подготовил отчет о страшной находке, так что даже комиссар заерзал на стуле, взглянув на фотографии, которые бергенские полицейские успели передать по электронной почте.
— Протокол вскрытия пока не готов, — доложил Харри, — но причина смерти сомнений не оставляет: выстрел из огнестрельного оружия, произведенный в ротовую полость. Пуля прошла через глотку и затылок. Все произошло там же, где было обнаружено тело: ребята из Бергена нашли пулю в стене подвала.
— Следы крови, мозгового вещества? Обнаружили? — спросил Скарре.
— Нет, — ответил Харри.
— Столько лет прошло, — сказал Лепсвик. — Бактерии, насекомые…
— Ну, кое-что могло бы сохраниться, — заявил Харри. — Но я говорил с медиками, и мы пришли к единому мнению: Рафто, скорее всего, сам поспособствовал тому, чтобы место убийства не выглядело совсем уж по-свински.
— Ты о чем? — буркнул Скарре.
— О-ой, — медленно протянул Лепсвик.
Похоже, до Скарре тоже дошло, и его лицо скривилось от отвращения:
— Вот черт!..
— Виноват, — вставил Хаген. — Может, мне кто-нибудь объяснит, о чем вы тут говорите?
— При самоубийстве, — объяснил Харри, — человек, как правило, выдыхает воздух. Внутри образуется вакуум. Поэтому вокруг получается меньше… — Он помолчал, подыскивая слово, и закончил: —…мусора. Рафто абсолютно точно заставили выдохнуть воздух, а потом выстрелили.
— А ведь такой сыщик, как Рафто, — покачал головой Лепсвик, — наверняка отлично понимал зачем.
— Ради всего святого! — Хаген побледнел. — Как можно заставить человека?..
— Возможно, ему пришлось выбирать, — сказал Харри. — Ведь есть масса способов умереть — не только от пули.
Наступила мертвая тишина, Харри выдержал паузу, а потом продолжил:
— До сих пор тела жертв мы не находили. Рафто тоже был спрятан, но его бы нашли гораздо раньше, если б у хозяев дачи она не вызывала такого страха и отвращения. Все это приводит нас к выводу: Рафто не был частью плана.
— Плана серийного убийцы? — Судя по интонации, комиссар полиции смирился с мыслью о существовании этакого чудовища в не запятнанной серийными убийствами Норвегии.
Харри кивнул.
— Раз это не часть плана, то каков же мотив?
— Этого мы не знаем, но когда следователя убойного отдела лишают жизни, то вполне естественно предположить, что он представлял для убийцы опасность.
Эспен Лепсвик кашлянул:
— Может быть, то, что убийца проделал с телом, подскажет нам мотив? Зачем, например, он воткнул ему вместо носа морковь? Длинный нос, понимаете?
— Он что, сказку нам рассказывает? — спросил Хаген.
— Может, намек на ищейку? — осторожно вставил Холм.
— Точно! — подхватил Хаген. — Знак, чтобы остальные сыщики держались от него подальше, не вынюхивали. — Искоса поглядывая на Харри, он обратился ко всем: — А как вы объясните зашитый рот?
— Намек на то, что надо держать рот на замке, — неуверенно предположил Скарре.
— В точку! — согласился Хаген. — Поскольку Рафто был, так сказать, с гнильцой, вполне может быть, что он состоял с убийцей в сговоре и в определенный момент захотел его припугнуть.
Все посмотрели на Харри, который выслушал их гипотезы, не проронив ни слова.
— Ну? — пробурчал комиссар Хаген.
— Вы, конечно, может быть, и правы, — ответил Харри, — но я думаю, что послание, оставленное нам убийцей, совсем простое: тут был Снеговик. А он любит лепить снеговиков. Точка.
Полицейские переглянулись, никто возражать не стал.
— У нас другая проблема, — продолжил Харри. — Управление полиции Бергена выступило с официальным заявлением, что на острове Финнёй найдено тело человека. И все. Я просил их придержать информацию о деталях, чтобы мы располагали хотя бы двумя-тремя днями для поиска оставшихся следов, пока Снеговик не знает, кого мы нашли. Но думаю, что и двух дней у нас не будет, потому что вряд ли полицейские сумеют скрывать информацию достаточно долго.
— Имя Рафто будет у журналистов завтра утром. Я бергенских знаю, — сказал Эспен Лепсвик.
— Нет, — раздался голос от двери, — имя они получат сегодня, еще до последнего выпуска вечерних новостей. И не только имя, но и подробности: описание места преступления и нашу версию, что дело касается Снеговика.
Все обернулись. В дверях стояла Катрина Братт. Она все еще была бледна. Правда, с тех пор как Харри проводил ее на катер и она уехала с острова, а он остался дожидаться полиции, Катрина слегка пришла в себя.
— Так вы знаете людей со второго канала? — спросил ее Эспен Лепсвик с кривой усмешкой.
— Нет, — ответила Катрина Братт, садясь на стул. — Я знаю людей из бергенского Управления полиции.
— Где вы были, Братт? — спросил Хаген. — Вы отсутствовали несколько часов.
Катрина покосилась на Харри, он кивнул ей и объяснил:
— Катрина выполняла мои поручения.
— Это, должно быть, важно. Расскажите, Братт.
— Сейчас в этом нет необходимости, — произнес Харри.
— А я просто любопытный такой, — настаивал Хаген.
Чертов солдафон, подумал Харри. Педант, человек-рапорт, ты что, не видишь, что девчонка до сих пор не отошла от шока? Ты сам побледнел, когда тебе снимки показали. Ну сбежала она домой от всего этого, ну и что? Вернулась же. Хлопни ее по плечу, подбодри, а не унижай перед коллегами. Произнося про себя эту речь, он пытался поймать взгляд Хагена, чтобы остановить его.
— Рассказывайте, Братт, — поторопил нечуткий Хаген.
— Я проверяла кое-какие детали, имеющие отношение к нашему расследованию, — ответила Катрина, задрав вверх подбородок.
— Какие?
— Например: где находился Идар Ветлесен, когда были убиты Лайла Осен и Онни Хетланн. Оказалось, он изучал медицину в Бергенском университете.
— И это все, что вы выяснили? — удивился начальник отдела убийств.
— Все, — отрезала Катрина.
Возникла неловкая пауза.
— Студент-медик, значит? — Комиссар посмотрел на Харри.
— Да, — ответил Харри. — Позднее стал пластическим хирургом. Говорит, что любит изменять внешность людей.
— Я проверила адреса, по которым он жил и работал, — добавила Катрина. — Совпадений с адресами женщин, предполагаемых жертв Снеговика, нет. Но молодые врачи часто бывают в разъездах: курсы повышения квалификации, конференции…
— Жаль, что этот чертов адвокат Крон не даст нам потрясти парня, — расстроился Скарре.
— Плевать, — вступил Харри. — Мы все равно арестуем Ветлесена.
— За что? — поинтересовался Хаген. — За то, что он учился в Бергене?