– Ворон, Ворон, погоди, – замахала на него Катя. – Мне что-то не по себе. Все это, и пути, и тропы, все это очень хорошо. То есть очень плохо, но не суть. А вот скажите мне – мой муж, то есть мой будущий муж, он-то как на все это смотрит? Показалось мне давеча, что он как-то чересчур боится крыс… Ты, кстати, не купил ловушку?

– Катерина Федоровна, да нет у нас крыс! – завопил Ворон. – Клянусь собственным черепом, что нет!

– Осторожнее с такими клятвами. Да-да, я все поняла – пути, тропы… Так все же – как Георгий относится ко всем этим мистическим явлениям?

– Он… Я не знаю.

– Вот тебе раз! Что же это ты мне, человеку, с которым знаком без году неделя, выложил все, как на духу, а своему работодателю, зная его год…

– Вы – другое дело, – сказал Ворон так проникновенно, что Стелла покосилась на Катерину очень не по-доброму! – Вы тонкая, чувствительная, понимающая… А Георгий Александрович и бывает здесь редко, только вот когда вас привез, начал ездить почаще. Раньше только, случалось, ночевал.

– Ворон, – прошелестела Катя таким шепотом, что самой стало страшновато. – А Георгий… У него… Он…

– Было, было алиби, – успокоил ее Ворон. – А вы уж думали, что выходите замуж за маньяка? Это, конечно, круто, но…

– Перестань, пожалуйста! – воскликнула Катерина.

– А я что – это была ваша мысль! У него имелось алиби на каждый случай. Кстати, в свое время мне и это тоже показалось очень странным.

– Какая же в этом странность?

– А вот такая. Мало ли у человека дел? Он может сидеть на работе за бумагами, читать у себя дома, пойти в кино – в одиночестве! – или просто завалиться спать. Тоже в одиночестве. Но ведь нет, всякий раз, когда происходило убийство, Георгий Александрович был обеспечен самым безупречным алиби. Обедал с партнерами в известном ресторане, водил любовницу… Извините, Катерина Федоровна…

– Ничего, я не ревнива, – махнула рукой Катя.

– Водил, в общем, на концерт заезжей звезды, где их видели полгорода. Или вообще посещал ночной стоматологический кабинет ввиду внезапной острой боли!

– Все равно, Ворон, мне кажется, что ничего странного в этом нет. Но мне все равно не по себе… – Катя поежилась. – Вы меня просто запугали. Я спать пойду.

– А что, если он был знаком с маньяком? – пискнула вдруг Стелла.

Катя с Вороном переглянулись.

– Чего-о?

– Что, если он был знаком с маньяком? – упорно повторила Стелла. – Помогал ему. Проникся его идеями и знал о его замыслах. Поэтому же и знал, когда он готовится совершить очередное убийство, и в эту ночь обеспечивал себе алиби.

– Неглупо, неглупо… Для среднего голливудского триллера, – покачал головой Ворон. – Но такое, звездочка моя, и бывает только в триллерах средней руки. В жизни же маньяки всегда действуют в одиночку.

– Будто ты уж все знаешь о маньяках!

– Не все, но многое. Ты знаешь, сколько я книг прочитал…

Из-под верстака Ворон выхватил картонную коробку, откуда подмигнули Кате корешки книг и брошюрок – «Чикатило: кровавый след», «Специфика расследования серийных преступлений», и даже «Цивилизация каннибалов», и вдобавок еще, для пущей убедительности, «Культура безумия»!

«Немудрено, что ты спятил», – хотела сказать Катя, но воздержалась от подобных реплик. В конце концов, в жизни Ворона было достаточно поводов спятить помимо кипы глупых книжонок. Так что она сказала:

– Если тут не дешевый триллер, то и я не агент Кларисса Старлинг[2]. Мне не нравятся истории про маньяков и вообще про всякую нечисть. Развлекайтесь, если вам интересно, а я завтра же попрошу Георгия, раз уж у него все равно бесспорное алиби, перевезти нас с Мышкой в город. Мы там будем жить, а вы уж тут как-нибудь…

– Георгий Александрович отвезет, – согласился Ворон. – Только, раз уж вы так решили, посмотрите, пожалуйста, вот на это. Последний, так сказать, аргумент…

– Да не хочу я больше ни на что смотреть! – отрицательно покачала головой Катя.

– Нет уж, сделайте милость…

Сдавшись, Катя взяла в руки небольшой снимок, размером как на паспорт, с белым уголком.

– Что? Я не…

И тут же поняла, что на фотографии не ее, не Катино лицо, она никогда не носила такой стрижки. К тому же у женщины на снимке больше рот, шире переносица… Но это уже детали, заметные глазу художника-профессионала. А так сходство изумительное!

– Кто это?

– Первая жена Георгия Александровича. Ее звали Ганна. Редкое имя. Она исчезла отсюда, из «Лебяжьего ущелья», и ее не нашли, ни живую, ни мертвую.

И в эту минуту замысловатая головоломка решилась. Из разноцветных кусочков срослась, сложилась, оформилась цельная картинка. Так бывает, если долго вглядываться в орнамент цветной мозаики, потом отвести глаза в сторону и тут же вновь бросить уже подготовленный к разгадке взгляд. И вот оно – выстроилось в единое целое. Неясные предчувствия, ожидание встречи, фамилия на картинке с «Люби меня, как я тебя», и вот этот пожелтевший снимочек с белым уголком, как бы возмещавший зияющие пробелы в семейном архиве. Орудуя когда-то портновскими ножницами, мать вырезала из общих фотографий это лицо, изгнала из дома все воспоминания о старшей дочери, словно на ней лежало неведомое проклятие… О том, что у Кати есть еще одна старшая сестра, ей поведала Наташа. Давно, еще перед Катиным бегством в Москву. Но тогда Катерина пропустила мимо ушей ценную информацию, не до того ей было, тем более что Наталья явно чего-то недоговаривала. В чем она провинилась перед родителями, так ли велика была ее вина, как последовавшее за ней наказание? Наталья обиняками говорила, что мать в прошлом была более категорична, жизнь еще не обломала ее… Это потом погибнет в «горячей точке» Алексей, любимый старший братишка. Это потом судьба раскидает близнецов-неразлучников по разным полюсам: Витька получит три года тюрьмы за глупую драку и вернется в родительский дом сломленным человеком, а Вовка попадет на работу в «убойный отдел» и женится на женщине старше себя, капитане милиции. А Наталья? Она работает диспетчером в автобусном парке, тянет на себе и двух детей, и мужа-алкоголика.

Что и говорить, много испытаний выпало на долю их родителей, характер у мамы изменился, она стала отходчивой, жалостливой, тихо-слезливой, но не вспоминала о старшей дочери, словно и имя ее забыла.

– Ее звали Ганна, – сказала Стелла.

– Ганна? – переспросила Катя, и Ворон ответил ей:

– Да.

Катя повернулась и, не сказав ни слова, ушла наконец-то к себе в комнату. Ее не удерживали. Она легла, не выключая света, и принялась рассматривать крошечный снимок, умещавшийся в теплую впадинку ее ладони. Какая она была? Как познакомилась с Георгием? Была ли счастлива с ним? И что за страшная тайна связана с ее исчезновением? Покинула ли она своего мужа? Или бренные останки ее до сих пор покоятся где-то в этом лесу? Наконец, самый главный вопрос – почему она, Катя, оказалась в ее доме, на ее месте?