– Да в чем дело, в конце концов? – рявкнул ничего не понимавший Поляков.

– А в том, что Фартовый – это наша чернореченская легенда! О его делах до сих пор в определенных кругах с восхищением и восторгом говорят, только что песни и эпосы не слагают!

– Ох, уж эти мне бандитские одиссеи! – иронично хмыкнул Поляков.

– Алексей Ильич! А что было бы с вами, при вашем характере и замашках, если бы мой отец вас тогда не отстоял? – тихо поинтересовался Гуров. – Вы пошли бы под трибунал, а что дальше? Я так думаю, что сейчас в Чернореченске слагали бы легенды не о Владе Фартовом, а, например, о Лехе Лихом. Вы как думаете? – Поляков мгновенно заткнулся, посмурнел и даже отвернулся, а Гуров его еще и добил: – Счастье ваше великое, что вам на жизненном пути встретился мой отец! А вот Владиславу не повезло! Ему повстречалась редкостная сволочь, которая ради своих идиотских амбиций сломала жизнь не только ему, но еще и своей дочери с внуком. И это счастье великое для Евгения, что у него есть такой дядя, благодаря которому он нормальным мужиком вырос, а не забитой тварью, в которую эта гадина превратила бы его!

– Он преступник! – резко возразил ему Алексей Ильич, багровый оттого, что его публично ткнули мордой в собственное дерьмо.

– Слушайте, Поляков! – на этот раз очень недобрым голосом заговорил Гуров. – Я в милиции всю жизнь прослужил! И годы те очень хорошо помню! Сколько человек они, как мясорубка, перемололи! Сколько судеб искалечили! Я Владислава не оправдываю, но понимаю его! И мотивы, которыми он руководствовался, тоже! А вот преступник Евгений или нет, может решить только суд, к которому ни вы, ни я отношения не имеем!

– Но есть же доказательства! – вовсе не собирался сдаваться Алексей Ильич.

– Косвенные! – объяснил ему Сафронов. – И при хорошем адвокате его оправдают за недоказанностью.

– Но ведь есть еще и суд присяжных, – не унимался Поляков.

– А их мы что, с Луны привезем? – снова раздражаясь, спросил Сафронов. – Да как только они узнают, чей Женька сын, как только в зале прозвучит фамилия Шикунов, никто из них даже не мяукнет! А если в зале будут Боня, Спичка и Шика с компанией присутствовать, так они вообще со страху обделаются! А уж адвокат-то ничем не побрезгует – дядька ему самого лучшего наймет! Он и эту запись людям послушать даст, и соберет всех, кого когда-то Королев обидел… Словом, всю грязь со дна поднимет и на всеобщее обозрение выставит! И что тогда начнется в городе и области, я даже представлять себе не хочу! И так уже сердце прихватывает!

– Смута, – ответил Лев. – Потому что нельзя у людей икону отбирать! После того как царя-батюшку свергли, сколько лет Россия в себя прийти не могла? Да и не пришла бы, если бы не начали реки крови лить, в которых страна чуть не захлебнулась. А после того, как Горбачев КПСС с дерьмом смешал, а потом Ельцин СССР развалил? Больше двадцати лет прошло, а она, бедненькая, все никак не оправится. Вот и здесь начнется то же, только в уменьшенном масштабе! Область разделится на два лагеря: противников и защитников Королева, и пойдет брат на брата. А его защитников будете, как я понял, возглавлять именно вы, Алексей Ильич! То-то вы соловьем заливались, какой здесь мэр необыкновенно заботливый, как он вам помогает, кормит-поит, обувает-одевает и спонсирует! А на самом деле он создал свою собственную армию преданных ему лично людей, с вами во главе! И цель у него была только одна – не столько навести порядок в городе, сколько с помощью этой армии задавить любых недовольных!

– Скажи, Леша, вот ты столько лет в нашем городе прожил, так неужели никогда даже не слышал о том, какая сволочь Королев и сколько погубленных не только судеб, но и человеческих жизней на его совести? – удивленно спросил Сафронов. – Или мимо ушей это все пропускал, потому что свою офицерскую честь на сладкий кусок променял?

– Ты говори, да не заговаривайся! – вскочив, с угрозой процедил мертвенно побледневший Поляков. – Я не для себя старался – мне, калеке, много не надо! А для тех ребят, что, войной ушибленные, не у дел остались! Да я ради них даже с самим дьяволом за один стол сел бы! Вот он, – показал на Гурова Алексей Ильич, – не все сказал! Пожалел меня! А ведь тогда по моей вине двое солдат погибли! Да, от трибунала меня его отец спас! Только он мне наказание куда хуже придумал – отправил тела этих мальчишек к их родным сопровождать! И велел, чтобы я в глаза их матерям посмотрел! Так лица этих женщин у меня до сих пор перед глазами стоят! Я их голоса и рыдания до сих пор слышу! И в том, что парни мои не попали в какие-нибудь группировки, не пошли на улицу прохожих грабить, машины угонять, и все в таком духе, есть и моя, пусть и маленькая, заслуга!

– Все! Хватит! – резко оборвал его полковник, и, как ни странно, оба генерала его послушались и разошлись, а ведь до этого стояли друг против друга, как два готовых к бою петуха. – Не время сейчас для словесных баталий! Сейчас наша самая главная задача – не допустить смуты. Давайте думать, как это сделать!

Сафронов подошел к шкафу и, достав оттуда бутылку коньяка и три бокала, вернулся и поставил все это на стол.

– Кто хочет, может присоединиться, – сказал он, плеснул себе щедрой рукой и залпом выпил.

И Поляков, и Гуров последовали его примеру – стало вроде бы легче.

– Так что вы, Олег Александрович, хотели сказать до того, как мы в эту дискуссию ударились? – спросил Лев.

– А что тут говорить? – вздохнул тот. – Если только станет известно, чей Женька сын, некоторые люди наплюют на любой компромат! Они его нам не отдадут!

– Что значит, не отдадут, если он уже у тебя в руках, – напомнил Алексей Ильич.

– А в чьих руках будет город? – невинно поинтересовался Сафронов.

– Но гвардия… – начал было Поляков.

– Да пошел ты в жопу со своей гвардией! – взорвался успокоившийся было Сафронов. – Ты что, собрался своими спаниелями, которые привыкли хозяину мелкую подстреленную дичь таскать, стаю волков затравить? Это сейчас они на вид все респектабельные и благообразные, а, по сути, как были волками, так и остались! И оружия у них на черный день припрятано столько, что дивизию вооружить можно! Да они твоих гвардейцев на второй день расшмаляют так, что следа не останется.

– Неправда! Многие из них Афган и Чечню прошли! – горячо вступился за них Поляков. – И сейчас они постоянно тренируются! У нас с этим строго!

– Так и в Афгане, и в Чечне хотя бы по внешним признакам было понятно, кто есть кто, а здесь? – возразил ему Сафронов. – Патрулируют, значит, твои парни, а мимо них мужик неприметный прошел. А потом он их всех в спину расстрелял – и за угол, где его уже машина ждет. Ты своих людей на такую бойню отправишь? Или предлагаешь бэтээры на перекрестках расставить и комендантский час ввести? Так здесь тебе не 90-е и не Чечня!

Все дружно замолчали, потом так же дружно выпили, и Гуров, подумав, спросил:

– Олег Александрович, а с кем именно нам предстоит иметь дело?

– Ну, Шика, само собой, я о нем и не говорю, – начал Сафронов. – Из людей Фартового в Чернореченске остались двое. Боня, это сокращенно от Бонифаций, потому что у него в молодости была копна рыжих волос…