не собираюсь я с ним долго играть. Как только увижу первый же верный шанс, так и срублю.

— И то верно, — кивнул мой спеназовец, и начал показательно разминаться, поглядывая на меня и предлагая присоединяться.

— Погоди. Нас ещё никто никуда не вызвал. А хотя, нет. Идёт уже, чудо гороховое…

Да, экзамен по «Российской поэзии» сдавали при Державине, и его сдавали все, но вот ведь нашло что-то на доморощенного пиита, что его зацепило и вынудило ссору искать.

Глава 16

— Как я вижу, господин Креницын свои делишки предпочитает чужими руками обделывать, — встретил я здоровяка ухмылкой, — Нуте-с, излагайте, с чем он вас ко мне отправил?

— Так это… На дуэль бы вас надо вызвать… — неловко развёл руками Елагин, оглядываясь назад, в поисках моральной поддержки, но её не было.

Креницын предпочёл задержаться поодаль, и даже краем глаза вроде как не следил за своей торпедой, отправленной в мой адрес.

— Угу. Дуэль, значит, — потёр я руки в предвкушении, — Но на рапирах вам ничего не светит, так как я двурукий и вы минуты против меня не продержитесь. На пистолетах — так опять же я стреляю изрядно. Пару раз пари в лицее выигрывал, разбивая по пять чайных блюдец подряд с двадцати пяти шагов. Может, магия? — вопросительно глянул я на Елагина.

Тот видимо что-то всё-таки соображал, так как слушая перечисление вариантов, понемногу превращался в истинного истукана, но на моё предложение о магической дуэли отрицательно замотал головой с такой силой, словно от этого зависела его жизнь. Зря он так. Званый ужин у деда я портить не собираюсь. Так, повалял бы его по земле, да на дерево какое бы закинул, и хватит с него.

— Тогда может по-простому, на кулаках сойдёмся? — предложил я этому переростку, изрядно превосходящему меня как по габаритам, так и по весу.

Мало того, что меня на голову выше, так и в плечах заметно шире. Сильно заметно, как бы раза не полтора.

— Я бы хотел, но невместно на кулаках. Слишком уж по-мужицки, — проявил здоровяк присутствие разума и вбитые в него нормы приличия.

— А мы по-гречески сойдёмся. Как герои Олимпийских игр. Руки ремнями обмотаем, разденемся по пояс и по олимпийским правилам сразимся, я даже на климакс согласен, — применил я довольно необычный термин, заставив слушающих нас девиц прыснуть в кулачок, а пожилых дам смущённо покраснеть.

— А не просветите ли нас, Александр Сергеевич, что в кулачных боях Олимпиад называли климаксом? — очень кстати поинтересовался Павел Исаакович.

— Так там всё просто. Когда бой затягивался, в нашем случае, мы можем взять за расчётное время пять минут, то судьи кидали жребий. После этого один боец должен был принять от другого удар по животу, и если он его выдержал, то мог ударить уже его в свою очередь, и так до победы, пока кто-то из соперников не упадёт.

— Я согласен, — тут же прогудел Елагин, видимо уже наивно представляя себе именно такое окончание боя, и в мечтах отправляя меня своим молодецким ударом в полёт, сразу на несколько метров.

— Командир, разреши мне поединок провести! — не вытерпел Серёга, прыгая вокруг меня и изображая бой боксёра с тенью.

Так-то, не вопрос. На утренних разминках и тренировках, когда моё сознание ещё мечтает хотя бы о нескольких минутах сна и чашечке кофе, Серёга частенько меня замещает, удивляя посторонних зрителей той прытью и старанием, с которыми молодой барин приступает к своим утренним занятиям. Понятное дело, что текущими успехами в физической подготовке нынешнего Пушкина я, в большей степени, обязан перлу на усиление тела, но и вклад Серёги трудно не заметить.

— Мало обладать, нужно учиться владеть! — вот что он приговаривал, гоняя моё тело каждое утро по аллеям парка и турникам.

И учил. Хрен его знает, по каким методикам, но выходило очень эффективно. Пусть мой Пушкин ростом невелик, и весом обделён, но каждая его мышца и мускул — это натянутые стальные канаты, которые не вдруг пальцами продавишь, в ответ на что они могут сработать с такой скоростью, что у обычного человека не хватит реакции, чтобы успеть уклониться от результата их деятельности.

— Александр Сергеевич, разреши мне? Я его за минуту, максимум за полторы минуты уделаю! — взмолился тульпа, продолжая скакать около меня и молотя руками воздух.

Что характерно, кроме него, никто из моих тульп к управлению телом не рвётся. Полагаю, что Виктор Иванович такое считает недопустимым, исходя из его воспитания и врождённой интеллигентности, а дамы, вот кто бы знал, что у них на уме. А спрашивать — так себе дороже может выйти. По крайней мере та же Лариса весьма отчётливо фыркнула, когда я ей предложил заменить себя при раскрое тканей, и отказалась.

Интересные детали вырисовываются. Раньше я на них внимания не обращал, так как переваривал ежедневно гигабайты информации, а сейчас, в этом новом мире, я иногда задыхаюсь в информационном вакууме, поневоле думая о чём угодно, лишь бы голову занять.

— Почему бы и нет? — передал я Серёге управление телом, и тот начал увлечённо объяснять, что есть такое кулачной бой по олимпийским правилам Древней Греции.

И всё бы ничего, можно и голым торсом посветить перед барышнями, но вот скакать по травяному газону в лаковых штиблетах — увольте. Пришлось мне обратно брать власть над телом в свои руки, и идти к деду с просьбой о помощи в получении нормальной обуви.

Пусть не вдруг, но обычные солдатские башмаки, новые, но изрядно высохшие, где-то в запасниках у деда нашлись. Так себе обувка, но всяко лучше штиблет, у которых даже кожаная подошва, и та лаком покрыта. Чистые лыжи из штиблет получаются, но никак не обувь для кулачного боя на травяном газоне.

— Дуэлянты готовы? Секунданты, подойдите ко мне, — начал командовать Лошаков, выбранный в судьи поединка, — Стороны примиренья не желают? Правила кулачного боя вами до участников доведены и им понятны? — по очереди спросил он каждого, после чего отправил секундантов проверять обмотку кулаков у соперника.

Не знаю, чем мне особо ремни помогут, но может фаланги пальцев защитят и от растяжений спасут, зато способ обмотки меня удивил уже с самого начала. Оказывается, конечную петлю на кожаном ремне надевали на большой палец, и лишь затем обматывали ремнём саму руку.

Кому довелось в жизни