в человеческой форме, учился движениям паха, поясницы, познавал красоту своего существа, и он нашел обворожительную деву. Дева эта была подобна Луне в своей красоте и бледности кожи, и она мало-помалу открывала ему свою красоту. Он попал в сети ее чар и вскоре полюбил эту Чародейку и уже не мог без нее жить. И Ариус, побуждаемый своим возлюбленным отцом, нашел себе совершенную пару, совершенную красоту, которую он, Ариус, полюбил больше всего на свете, и он полюбил себя в ее существе.

Я не буду вам сейчас рассказывать о величественной красоте Чародейки. Я оставлю это для другого раза. О ее красоте забыли женщины, и о ее привлекательности забыли женщины. О ее чистой красоте забыли женщины. И поэтому, когда Луна появляется во всей своей славе, и она сияет на вашем небосводе, и бледный свет ее пленяет, и когда приходит время ей покинуть вас, посмотрите на то, что остается в ночном воздухе после ее ухода. Вы увидите воду. Это слезы Чародейки. Никто не желает расставаться с такой красотой, и все же каждый должен жить в предвкушении прихода более великого света. Итак, это была история пленительной девы и Ариуса. Они соединились, и Ариус объявил, что Чародейка была его высшим желанием и совершенным творением. И они через тот же акт, что совершили Дюваль и Дебра, познали друг друга и свою чудесную красоту друг в друге и проявили ее. И мысль стала хрупким существом, заключенным в бесконечную форму, и это должно было стать Дювалем. Дюваль никогда не был ребенком. Дюваль не был зачат. Дюваль пришел в восторг и высоко оценил возможность стать частью творения другого существа, его законченной сутью. Так он мог познать, что значит делиться с другими, что значит творить вместе. Он стал ребенком. И когда Чародейка забрала свой свет и больше его не было, ее живот сильно раздался от семени и плода. И пока она отдавала одну частицу своего света за другой живот ее становился все больше и больше. И вот, через процесс рождения Дебра дала Дювалю жизнь в удивительном теле. И он появился, мастера, чтобы стать частью того, что он любил, чтобы пройти путь заново, чтобы не отделить себя вновь, став отличным от остальных, чтобы не было разделения, но чтобы он был их частью. И он явился из утробы Чародейки, юное дитя.

У этого молодого создания в вашем нынешнем понимании была бабушка по имени Дебра. И маленький мальчик любил свою бабушку, любил свою мать, Чародейку, и любил Ариуса, своего чудесного сына-отца. И он относился к ним всем одинаково. Он любил свою бабушку и уважал ее, и все же она не знала, что он Дюваль. И он отвечал ей добротой и дарил ей радость и ликование сердца, и он всегда прислушивался к ее мудрости и знанию о рынке и творении и охотно учился у нее.

И когда бабушка покинула этот план, он вырос в жизни и стал частью индустрии производства, существом, которое оценивало справедливость и равенство во всех обменах и вносило, что называется, равновесие. Он, отмеченный за свое равное ко всем отношение, долго рос в годах, и пока он взрослел в годах, он никого не приводил в свою постель и никому не заглядывал глубоко в глаза, чтобы увидеть в них себя, поскольку главной его заботой было равновесие.

Возвращение первой любви и рождение ревности

Настал день, когда Дюваль пришел в так называемый коллектум на рыночной площади, где все собирались, чтобы оценить идеалы совершенства и рассмотреть возможность обмена и взаимообмена лучшими идеями. Он встретил одно милое создание. Это милое создание, которое было девочкой в возрасте, который сегодня вы бы назвали четырнадцатью годами, шло туда, чтобы оценить идею и мысль о предстоящем замужестве ее тела с кем-либо, кто стал бы совершенным для ее существа. Эту мысль ей предстояло оценить.

И воистину, когда он заглянул ей в глаза, он как будто посмотрел в глаза себе и в ее глазах увидел себя. И юная женщина, чьи волосы были уже не цвета осени и специй, а цвета солнца, пристально посмотрела в ответ в глаза Дювалю и увидела в них себя. И вот, его возлюбленная Дебра вновь пришла к нему, и все же он не знал, откуда она пришла. И оба они нашли друг друга через, что называется, процессы мышления Дебры и вновь пришли друг к другу в этой жизни. И через восхитительный акт соития и любви они родили дитя, дали жизнь дочери, чудесному созданию, свету во всей своей красоте. И Дюваль был пленен этим отражением своей любви к Дебре и тем образом, который они сотворили.

Она была еще прекраснее, чем Чародейка. Она была прекраснее, чем Дебра. Она была возвышенным творением совершенной любви, которая была найдена вновь.

Цвет волос у маленькой девочки был темнее красок ночи, и когда они падали ей на плечи, вьющиеся локоны свободно и в беспорядке разлетались в стороны и были подобны шелку. И когда она поднимала свою чудесную голову, они мягко опускались на ее мраморные плечи. И глаза этого создания были цвета моря, которого вы не видели, и синий цвет их был так глубок, что в них можно было утонуть, и тот, кому довелось в них заглянуть, ничего другого уже не видел.

И маленькая девочка, которая теперь был изящной женщиной, в глазах своего отца была совершенством. И радостью для него было совершенство милой дочери, и он любил ее существо, и любил существо Дебры, и его радовал рост этого прекрасного создания. И она достигла возраста, что называется, четырнадцати лет, и пришло женское время, когда для нее наступил сезон крови. Ее груди налились, ее щеки покрылись румянцем, глаза наполнились удивлением и духом приключений, и Дюваль знал, что пришло время его возлюбленной дочери познать себя и мысль о муже ее существа. Когда Дюваль пришел сюда, он прежде не испытывал жара ревности, как это случилось с ним на этот раз. И вот, исполнившись ревности, он захотел присвоить дочь себе, не желая, чтобы она выходила замуж, а желая лишь, чтобы она оставалась частью его с Деброй жизни. И дочь, маленькая девочка, чьи волосы были подобны полуночи, а глаза напоминали синее море, рассмеялась в лицо своему возлюбленному отцу и поняла, что он человек страсти, и решила найти такого же страстного мужчину для себя. Так она и сделала.

Дюваль проклял этого человека,