жить в тишине и довольствии, воспитывая собственных детей, а возможно в некотором будущем и внуков. Разве подобная жизнь, не лучше, чем бесконечные схватки, непонятно за что. Зачем он вообще, куда-то идет, непонятно с какой целью. Терпит вечные неудобства. Спит на голой земле, закутавшись в свой легкий плащ, вместо того, чтобы, как все нормальные гномы, почивать на роскошном ложе под пуховым одеялом. Питается подножным кормом, порой в виде каких-то червяков, опарышей, крыс, вместо того чтобы наслаждаться прекрасными гномьими блюдами приготовленными заботливой женушкой.

Нет, в принципе некоторая подготовка все же необходима. Ведь он в первую очередь мужчина, и должен иметь не только уважаемую профессию, но и уметь защитить свою семью. И если так подумать, то на последнее он вполне способен. Осталось только подтвердить первое. А, следовательно, как можно быстрее добраться до дома, и плюнув на все эти драки, заняться ремеслом. Ведь в конце концов, он и взялся за это только из желания посмотреть мир. Правда экскурсия получилась несколько однобокой, и из всего мира он увидел только пустынные района Багровых пустошей, развалины Ишуары, и каменоломни Аджибера. Правда сейчас перед ним простираются луга расколотого материка, вот только желания увидеть чего-то новое, практически сошло на нет. Скорее хочется приобщиться к старому.

Женька очнулся от своих мыслей после того, как до него дошло, что Бова, вот уже некоторое время дергает его за рукав, что-то пытаясь сказать. Впрочем, разговоры не понадобились, потому как буквально в нескольких сотнях шагов от них вдруг нарисовались стены какого-то города. Причем судя по всему, находящегося в осаде. Во всяком случае, с вершины холма, на котором приятели находились в этот момент, были прекрасно видны, многочисленные войска, окружившие эти высокие каменные стены. Время от времени в сторону города летели каменные ядра, посылаемые из катапульт, какие-то емкости, при разрушении который вспыхивали огненные смерчи, раздавались крики чем-то напоминающие победоносное «Ура!», и вообще все говорило о том, что приятели едва не попали на чужие разборки, произошедшие непонятно из-за чего. Так или иначе, не Женьке, ни гоблину Бове, эта драчка была не нужна и потому сейчас, устроившись под каким-то кустарником, чтобы бросаться в глаза, как «три тополя на Плющихе», друзья наблюдали за действием и тихо переговариваясь решали, как им быть дальше.

С одной стороны, совершенно не хотелось ввязываться в эту войнушку, на чьей-либо стороне. С другой, все же присутствовала некоторая радость, состоящая в том, что на материке все же есть жизнь. Следовательно, после раскола покинули материк далеко не все. Хотя если судить по сведениям которые преподавались в школе, и разговорам, на Расколотом материке, не осталось ни единого разумного после исхода. С другой стороны, совсем не факт, что за последние пару тысяч лет, на эти земли не добралась ни единая экспедиция. Тем более, о том, что такие попытки имели место, говорилось не однажды. Так что вполне возможно, что это как раз потомки нескольких экспедиций, хотя, как обстоят дела на самом деле, скорее всего придется еще выяснять самостоятельно.

Похоже их появление все же не осталось незамеченным и стоило лишь друзьям попытаться осторожно обойти стороной местные разборки, как будто из ниоткуда, появились вооруженные разумные, тут же окружившие приятелей довольно плотным кольцом, направив на них свои пики. Мгновением позже появился и всадник, сидящий на чем-то напоминающем двуногого ящера, и вероятнее всего являющийся офицером этого подразделения. Причем мне просто офицером, а скорее всего еще и благородным. Потому что весь его вид, жесты, манера скорее приказывать, что просто говорить указывала на то, что за плечами этого скорее человека, нежели другого разумного стоит ни одно поколение благородных предков. В принципе, Женька привыкший к тому, что в его прошлой жизни, не было всех этих заморочек с дворянами и прочими аристократами, за исключением, пожалуй, Российских чиновников, считающих себя этакой «Аристократией с помойки». Тоже вполне мог противопоставить себя любому дворянчику, как манерой беседы, так и некоторыми другими замашками, но именно сейчас, решил, что не стоит этого делать. Как не стоит, например, ввязываться в драку. Разумеется, о победе в случае, когда тебя окружают два десятка готовых к бою воинов, не стоит и говорить, хотя еще неизвестно, как все может повернуться. Ладно, если бы они были единственными, то еще можно было попытаться доказать, что и он, и Бова, чего-то стоят в бою. Но именно сейчас это было бы простым самоубийством, только из-за того, что совсем неподалеку находилась довольно большая армия, при необходимости, сразу же способная восполнить потери этого отряда. Поэтому Женька, переглянувшись со своим приятелем, предпочли сдаться, нежели пытаться что-то доказать силой своего оружия.

Переговоры длились совсем недолго. Правда говорили здесь на какой-то ужасной смеси старого общего и древне имперского языков, причем так, что Женька едва смог понять, чего от них хотят. И то только благодаря тому, что совсем недавно, достаточно долгое время читал книги, написанные на этом древнем имперском наречии. Причем, если первые слова, обращенные к друзьям, были сказаны с таким высокородным апломбом, что казалось их просто размажут сейчас по зеле, как случайно попавшего под каблук таракана, то мгновением позже, они сменились на прямо противоположные. И даже в какой-то момент показалось заискивающие. Потому что если вначале офицер заикнулся было о том, что видит перед собой лазутчиков, какого-то там ненавистного барона Зел… он буквально споткнулся, так и не выговорив имя барона, а мгновением позже, попросил. Именно попросил, спуститься в лагерь с его сопровождением, чтобы быть представленным рэю Гуршой. А самым интересным из всего сказанного и предложенного было то, что они хотя и двигались в лагерь в сопровождении вооруженного отряда, но, во-первых, никто даже не заикнулся о том, чтобы Женька или Бова сдали свое оружие. А, во-вторых, весь отряд их сопровождающий, находился в сильном напряжении, лишь искоса украдкой поглядывая на своих «пленников», и вздрагивая от малейшего движения с их стороны. Даже тот офицер, восседающий на жутком с виду ящере, вначале первые мгновения строивший из себя непобедимого воина, вдруг как-то моментально сдулся, стоило ему как следует рассмотреть друзей. И всю дорогу, держался несколько в стороне, стараясь лишний раз не попадаться им на глаза. Причем, если в самом начале, он довольно презрительно взглянул на гоблина, всем своим видом выражая презрение, то сейчас с огромным интересом, но все же издалека, и стараясь не привлекать к себе внимания разглядывал его, и судя по его смущенному виду ужасно завидовал, правда непонятно чему.

Примерно тоже самое происходило