Началось в колхозе утро — вот и первые дебильные шуточки с подтекстом! В себя наш мальчик приходит?

— Спасибо, вынуждена отказаться, — важно отвечала я.

— Если тебя не устраиваю я, то могу познакомить тебя с кем-нибудь, кто устроит, — очень скромно отвечал Дэн, глядя на меня невинными глазами мальчика-колокольчика. — Ты только скажи, какие у тебя требования к кандидатам "на лежанку". Мы партнеры, во всем будем помогать друг другу.

Будь я сильнее, за такую помощь точно бы ему морду набила. Как мой братишка. Тот все свое детство, юность и отрочество проблемы решал кулаками.

— Сволочь ты все-таки, Смерчинский. А требования… Они должны быть непохожими на тебя, — заявила я. Мы вновь оказались на набережной, на этом берегу уставленной небольшими уютными уличными кафешками, магазинчиками и передвижными лотками со всякой всячиной. Где-то здесь, по словам Лиды, сидела иногда гадалка, которая однажды раскладывала карты ее подружке и безбожно ее надурила — бедняжка до сих пор ждет, как дурочка Ассоль, свои Алые Паруса, разве что к морю каждый день не шастает. Лида часто подкалывает глупышку, а сама нив какие предсказания не верит.

— Они? — деланно удивился парень. — Тебе сразу несколько надо?

— Иди на фиг, — добродушно сказала я ему.

— Иногда я думаю, — отозвался вдруг Дэн, — поместятся ли все посланные в тех местах, куда их посылают?

— Поставь вопрос по-другому. Смогут ли они достаточно растянуть эти самые места посыла?

Да, это было совершенно не смешно, но мы дружно расхохотались.

Мы оба только что — не побоюсь этого слова — пережили моральное потрясение, хотя готовились к маленькому триумфу. Да кто угодно на нашем месте пережил бы настоящее любовное землятресение!

Но оба мы, как оказалось, сходились в отношении к неприятностям. И я, и он были оптимистами — к тому радостному моменту, когда мы сошли на берег, мы перестали сильно печалиться и кручинится, хотя в наших душах (если Смерчинский, конечно, свою не обменял у сил зла на свое же нереальное обаяние) остался неприятный осадок. Опять ничего не получилось. Опять мы сами себя обманули. Опять мы остались в пролете, а эти двое опять хорошо провели время, не понимая, как сильно они нас дразнят и раздражают одновременно.

— Знаешь, Бурундук, мне всегда везет, — вдруг своим обычным, слегка задорным, бодрым, вкрадчивым и донельзя приятным голосом произнес Смерч. — Всегда.

— Да? — со скепсисом в голосе спросила я. — Конечно, мы мало знакомы, чтобы я делала какие-то выводы, но… судя по всему, ты неудачник.

— Неудачник — это не про меня, — явно был он не согласен с моими словами. — Всегда везет! Почти, — поправился он. — Но в любви… кажется, в ней удача от меня отвернулась. Только тогда, когда я пытаюсь завоевать эту девушку, везенье убегает от меня, — мои уши уловили грусть в его голосе, и мне неожиданно захотелось пожалеть его, и, даже, может быть, обнять. Естественно, я не кинулась на Дэна с радостными криками, чтобы заключить в объятия.

— Значит, себя ты считаешь счастливчиком? — переспросила я.

— Ага. Вселенная благосклонна ко мне.

— Что, веришь в силу мысли? — прищурилась я, вспомнив известный документальный фильм, посвященный этой проблематике.

— Конечно, — отозвался парень самым разгильдяйским тоном, и я не поняла, шутит ли он, или это правда?

— Серьезно?

— Серьезно, — разгильдяйства в этом милом глоссе стало еще больше. — Как ты думаешь, почему некоторые называют меня Счастливчиком?

— И Лаки Боем, как собачку, — вспомнилось мне. — Ну не знаю. Насчет твоей удачливости… Доказать можешь? — есть во мне тяга к азарту. В детстве меня все постоянно брали "на слабо".

— Могу. А надо? — пожал плечами Дэн. Его, наверное, "на слабо" не возьмешь. Эх, не то, что мой братишка, или Димка-дурак из группы, с которым мы постоянно друг над другом подтруниваем еще с первого курса.

— Надо.

— Точно?

— Да! — я заупрямилась.

— Видишь автомат? Пошли, докажу, — и он с безразличным видом потащил меня к автомату с игрушками, в котором за весьма умеренную плату можно было вытащить себе приз с помощью управлением крана.

— Да это лохотрон, — у меня лично никогда не получалось вытянуть игрушку, сколько бы я не старалась — а уж в детстве, поверьте, я просто болела этой фигней, сжирающей кровные денежки. — Дэн, не трать на это свои деньги, все равно ничего не вытащишь.

Он, само собой, меня не послушал. Сначала постоял, посмотрел на играющих, которых было в этот воскресный вечер просто завались — девать людям деньги некуда! — потом, минут через пятнадцать, когда мне стало уже совсем скучно, произнес загадочное: "шесть" и подошел к автомату с игрушками.

Через две минуты он с умным видом протянул мне игрушечного музыкального тигренка, держащего в руках большое почему-то зеленое сердце с надписью: "Полюблю всем сердцем" и когда я ошарашено взяла мягкую игрушку, сказал самодовольно:

— Вот, Бурундук, прими подарок и успокойся.

— Спасибо, а тебе он точно не нужен? — тигр мне понравился.

— Если был бы нужен, я бы тебе его не отдал.

— Ну, спасибо, партнер. Тебе говорили, что ты невероятно щедр?

— Да. Но, знаешь, это был плохой пример моей феноменальной удачливости, — сказал он. — Здесь удачу можно рассчитать. Да и сжатие крюка здесь неразболтанное — поэтому и вытащил.

— Но все равно круто! — я оставалась под впечатлением — даже и не думала, что такую большую игрушку можно вытащить из какого-то там автомата. — Я назову тигра в честь тебя и посажу на тумбочку. У него тоже глаза синие.

Он хмыкнул.

— Иногда я буду вселяться в него, и тогда у меня будет возможность подглядывать за тем, как ты переодеваешься в комнате.

— Ты везунчик, может быть, но все равно остаешься не самым адекватным, — рассердилась я, с трудом запихивая большого тигра в рюкзак, который тут же увеличился втрое, и его стало неудобно тащить. Смерч, молча, взял у меня рюкзак, а я опять отобрала его, не дав парню его понести.

— Брось везунчика в воду, и он выплывет с рыбой в зубах, — задумчиво отозвался Денис, явно кого-то цитируя.

— Бросить? Река-то рядом, — тут же обрадовалась я и в шутку толкнула Смерча. Кажется, дурачась, мы забывали о своем сегодняшнем провале. По крайне мере, сейчас точно не помнили о нем — я слишком сильно толкнула Дэна, а он зазевался, споткнулся и чуть не врезался в невысокую костлявую женщину в шикарном платке с хохломской росписью, накинутом на острые плечи, упав на одно колено перед ней, внимательно глядящей на нас своими черничными глазами-буравчиками. В руках женщины был небольшой мешочек из пурпурного бархата, перетянутый золотой лентой.

— Давно передо мной юноши на коленях не стояли, — хмыкнула она. Дэн мгновенно оказался на ногах и галантно извинился — в своих лучших традициях, явно расположив тетку к своей персоне.