— Ваша жена принадлежала к той же касте, что и вы?

— После происшествия с Реном и его братом мне было гораздо проще играть свою роль в качестве вышедшего в отставку военного, любимца царя и его приближенного. Для этого я должен был жениться. Да, моя жена принадлежала к моей касте.

— То есть у вас был договорный брак? Но вы же ее любили, правда?

— Наш брак был устроен родителями моей невесты, но мы были счастливы вместе до того дня, пока смерть не разлучила нас.

Секунду-другую я смотрела на бегущую впереди нас дорогу, потом покосилась на Рена, дремавшего сзади.

— Мистер Кадам, я не очень досаждаю вам своими вопросами? Ради бога, не стесняйтесь оставлять мое любопытство без ответа, особенно если какие-то вопросы кажутся вам слишком личными или неприятными!

— Вы нисколько не досаждаете мне, мисс Келси. Мне нравится беседовать с вами, — он улыбнулся мне и перестроился на соседнюю полосу.

— Что ж, хорошо. Тогда расскажите мне немного о своей военной службе. Наверное, вы принимали участие в разных интересных сражениях?

Мистер Кадам кивнул.

— Я начал обучение в раннем детстве. Наверное, мне было года четыре, не больше. Мы, дети кшатриев, никогда не ходили в школы. Мы были будущими воинами, поэтому вся наша жизнь должна была без остатка принадлежать военному делу, и учили нас только боевым искусствам. Индия в то время была разделена на десятки, а то и сотни различных царств, но мне повезло родиться и жить в одном из самых могущественных из них, да еще под властью мудрого царя.

— А какое у вас было оружие?

— Меня обучали владению самым разным оружием, но первым делом нужно было научиться рукопашному бою. Вы когда-нибудь смотрели фильмы про боевые искусства?

— Если вы о кино с Джетом Ли или Джеки Чаном, то да.

Мистер Кадам довольно кивнул.

— В то время искусные мастера рукопашного боя ценились на вес золота. Я даже в ранней молодости очень быстро продвигался по службе, а все благодаря своему боевому мастерству. Никто не мог победить меня в поединке один на один. Хотя нет, это не совсем так. Рен как-то раз взял надо мной верх.

Я во все глаза уставилась на него.

— Мистер Кадам! Ушам своим не верю! То есть вы были мастером карате?

— Вроде того, — улыбнулся он. — Разумеется, я никогда не мог бы сравниться со знаменитыми мастерами, обучавшими нас, но многому у них научился. Мне нравились единоборства, и все-таки лучше всего у меня получалось обращаться с мечом.

— А мне всегда хотелось научиться карате.

— В наше время и слова-то такого не было — карате! Рукопашный бой, которому нас обучали, был гораздо менее зрелищным. Отавное было — как можно быстрее победить своего противника, и чаще всего для этого достаточно было убить его или нанести такой удар, чтобы вывести его из строя и успеть спастись. Иными словами, наши поединки намного уступали современным по красоте постановки.

— Угу, поняла. Пропускаем «Парня-каратиста — 1» и сразу переходим к «Парню-каратисту — 2». Смертельные поединки и все такое. Значит, вы с Реном оба доки в боевых искусствах?

Мистер Кадам снова улыбнулся.

— Да, Рен был очень способным. Как будущий правитель, он изучал науки, искусства, философию и множество других отраслей знания, известных в Индии как шестьдесят четыре искусства. Помимо этого, его обучали всем премудростям военного ремесла, включая единоборства. Между прочим, мать Рена тоже была очень опытна в боевых искусствах. Сама она обучалась в Азии и настояла, чтобы ее сыновья с детства учились защищать себя. Ко двору пригласили знаменитых мастеров, и вскоре наше царство прославилось искусством единоборств.

Я на некоторое время отключилась, представляя себе Рена в рукопашном бою. Наверное, сражался он без рубашки. Бронзовая кожа. Литые мышцы… Я встряхнула головой и хорошенько выругала себя. Приди в себя, детка!

Откашлявшись, я выдавила:

— Хм… Так что вы говорили?

— …колесницы… — продолжал мистер Кадам, не заметивший, что я на время утратила нить беседы. — В наше время основу армии составляла пехота, именно там и началась моя служба. Сначала меня долго учили обращаться с мечом, копьем, булавой, а также с разным другим оружием, и только после этого впервые допустили на колесницу. В двадцать пять лет я возглавил царскую армию. В тридцать пять обучал других, в том числе Рена, и получил должность главного царского военного советника и стратега, в частности, во всем, что касалось использования боевых! слонов.

— Я не представляю себе слонов на войне. Мне кажется, они такие кроткие, — вздохнула я.

— О нет, могу вас заверить, что слоны могут быть очень грозной силой, — пустился в объяснения мистер Кадам. — Их одевали в крепкую броню, а на спине они несли закрытую со всех сторон башню, в которой сидели лучники. Иногда мы прикрепляли к слоновьим бивням длинные кинжалы, смоченные ядом, можете себе представить, какое это было страшное оружие в ближнем бою! Только вообразите себе, что чувствовал противник при встрече с нашей армией, в которой было двадцать тысяч закованных в броню слонов! Вряд ли сейчас их во всей Индии найдется столько!

Я живо представила, как содрогается земля, когда тысячи готовых к бою слонов надвигаются на вражескую армию.

— Мне так жаль, что когда-то вы принимали участие в кровопролитиях и разрушениях, да еще считали это смыслом своей жизни! — искренне воскликнула я. — Война — это ужасно.

Мистер Кадам пожал плечами.

— Война в наше время была не такой, как сейчас. Мы строго следовали воинскому закону, во многом схожему с европейским рыцарским кодексом. У нас было всего четыре правила. Правило первое: сражаться можно лишь с тем, кто вооружен так же, как ты. Мы никогда не вступали в бой с человеком, если он был хуже защищен доспехами. Это сродни правилу не поднимать оружие на безоружного.

Он поднял второй палец.

— Правило второе: если твой враг больше не может сражаться, значит, битва окончена. Если ты вывел противника из строя, если лишил его возможности сопротивляться — прекрати поединок. Не убивай его. Правило третье: воин не убивает женщин, детей, стариков или немощных, не поднимает оружие на тех, кто сдался. И правило четвертое: мы не разрушаем сады, храмы и другие места религиозного служения.

— По-моему, замечательные правила! — заключила я.

— Наш царь строго следовал Кшатрии Дхарме, закону царей, поэтому мы вели только такие битвы, которые считали справедливыми, правыми и получившими одобрение нашего народа.

Мы оба долго молчали. Мистер Кадам погрузился в мысли о прошлом, а я пыталась представить себе время, в которое он жил. В полной тишине мистер Кадам с легкостью перестраивался с полосы на полосу, и я невольно восхитилась непринужденной ловкостью, с которой он лавировал в плотном потоке транспорта, не выходя из своей глубокой задумчивости. Улицы были переполнены, машины на путающей скорости сновали со всех сторон от нас, но ничто, казалось, не могло поколебать невозмутимости мистера Кадама.