В другом месте имелись рамки для картин, сделанные из бедерных костей; множество флейт различных размеров из полых костей; даже кресло из человеческих останков с красной бархатной подушкой в центре, напоминающей кусок сырого мяса. Я увидел подсвечники, кресты и странный череп, у которого от какой-то чудовищной болезни на лбу образовались костяные наросты, напоминающие цветную капусту.

— Вы должны уйти, — настаивал Неддо. Его охватила паника. Только вот от чего? Запаниковал, испугавшись моего вторжения на этот склад странных предметов или той гравировки, которую нащупал внутри черепа? — Вам не следует здесь находиться. И мне больше нечего вам сообщить.

— Да вы вообще мне ничего не рассказали, — возмутился я.

— Идите утром в музей. Отнесите все в полицию, если желаете, но я не могу больше заниматься вашим вопросом.

Я взял один из черепов, лежавших около раковины.

— Положите на место, — рассердился Неддо.

Я повертел череп в руке. В низу черепа, совсем близко от того места, где позвоночник когда-то соединялся с ним, виднелось аккуратное круглое отверстие. У других черепов отверстие располагалось на том же месте. Никаких сомнений — все владельцы черепов были расстреляны.

— О, вы должны преуспевать каждый раз, когда возобновляют постановку «Гамлета», — сказал я, поднимая череп на раскрытой ладони. — Увы, бедный Йорик. Ты все шутишь, но мы-то ведь совсем не понимаем по-китайски. Китай, не так ли? Именно оттуда вам поставляют эти черепа, правда? На свете не слишком много других мест, где с казнями все очень тщательно продумано. — Я показал Неддо отверстие в черепе. — И кто, как вы считаете, платит за пулю, господин Неддо? Не знаете? Не знаете, как это происходит в Китае? Ну тогда слушайте. Вас запихивают в грузовик и везут на футбольный стадион, и затем кто-то стреляет вам в голову. А потом ваши родственники получают счет. Кроме тех бедных душ, у которых нет никаких родственников и счет посылать некому. Вот тут-то некие предприимчивые индивидуумы и берут на себя продажу останков. В дело идет все: печень, почки, даже сердце. Затем отделяются ткани от костей, и остальное предлагается вам или кому-то вроде вас. Интересно, существует ли какой-нибудь закон против торговли останками казненных заключенных, вы не задумывались?

— Не знаю, о чем это вы, — глухо сказал Неддо, снимая череп с моей ладони и кладя его на место рядом с другими.

— Давайте рассказывайте мне о обо всем, что я принес, или я сообщу, куда следует, о вашем «спецхране». И в результате ваша жизнь станет много хуже, уж это я вам гарантирую.

— Вы знали, что внутри черепа есть какие-то пометки, не так ли? — уточнил Неддо, отступая из дверного проема комнатушки и возвращаясь к своему столу.

— Я нащупал их кончиками пальцев точно так же, как вы сейчас. Что они означают?

Неддо, казалось, буквально на глазах уменьшался в размере, словно сдувался в своем кресле. Даже одежда внезапно как-то обвисла на нем.

— Числа внутри первого черепа указывают, что его происхождение известно и законно. Это, возможно, череп от какого-то тела, пожертвованного медицинской лаборатории, или из старой музейной экспозиции. В любом случае его первоначальное поступление куда-то, куда мы не знаем, было оформлено должным образом. У второго черепа никаких порядковых номеров нет, только метка. Вам надо поискать кого-то, кто сможет вам об этом рассказать много больше. Я знаю только одно: лучше не сталкиваться с теми, кто поставил эту метку. Они называют себя сторонниками, приверженцами, поборниками веры.

— А что означает эта метка?

— Мистер Паркер, как вы думаете, какого возраста этот череп? — Неддо ответил на мой вопрос вопросом.

Я приблизился к столу. На вид череп был потертым и слегка пожелтевшим.

— Не знаю. Ему лет десять.

— Ему несколько месяцев, а то и недель. — Неддо покачал головой. — Старили его искусственно, перетирали с землей с песком, вымачивали в специально подготовленном растворе урины. Вы, вероятно, можете почувствовать легкий запах мочи на своих пальцах.

Я решил не проверять.

— Откуда он?

— Похож на кавказский, вероятно, мужской. — Он опять пожал плечами. — Имеются очевидные признаки повреждений, но не слишком существенных. Из городского морга или больницы, откуда угодно. Но не оттуда, откуда (как вы предположили) поступили черепа в мое хранилище. В нашей стране нелегко приобрести человеческие останки. Большую их часть, кроме тех, которые жертвуются на медицинские цели, приходится покупать в других странах. Какое-то время Восточная Европа служила хорошим источником, но теперь и там все труднее получить незарегистрированные трупы. В Китае, как вы догадались, менее щепетильны, но там возникают проблемы с источником таких останков, и они дорого стоят. Не такой уж большой выбор, кроме очевидного.

— То есть самому снабжать себя.

— Да.

— Убийство.

— Да.

— И эта метка как раз это и означает?

— Полагаю, да.

Я спросил, есть ли у него фотоаппарат, и он вытащил из ящика стола пыльный «Кодак-момент». Я сделал приблизительно пять снимков черепа снаружи и три или четыре с внутренней стороны, каждый раз регулируя расстояние, надеясь, что знак выйдет ясно хотя бы на одном из них. Наконец я получил два хороших изображения.

— Вы когда-либо встречали кого-нибудь из... как их там, сторонников или ревнителей веры? — спросил я.

— Я встречаю очень многих особенных людей по роду своей деятельности. — Неддо скорчился в своем кресле. — Если зайти слишком далеко в своих суждениях и оценках, то можно утверждать, что среди них есть фигуры зловещие, даже активно неприятные и отталкивающие. В общем, да, я встречал их.

— Как вы их узнаете?

— У них вот здесь есть особая метка — не то якорь, не то крюк. — Неддо ткнул пальцем в отворот рукава своего халата, около дюйма выше запястья.

— Татуировка?

— Нет, — сказал Неддо. — Они выжигают ее на теле.

— Можете назвать какие-нибудь имена?

— Нет.

— Разве у них нет имен?

— О, они все имеют имена, самые наихудшие из них уж точно. — Неддо выглядел совершенно больным.

Его слова показались мне знакомыми. Я попытался вспомнить, где слышал это прежде.

«Они все имеют имена».

Но Неддо теперь было не остановить.

— Меня уже спрашивали о них относительно недавно. Ко мне приходил агент ФБР, примерно с год назад. Он хотел знать, не получал ли я какие-нибудь подозрительные или необычные заказы, связанные с тайными обрядами. Особенно на человеческие кости, или на скульптуры из костей, или на какой-нибудь пергамент с витиеватыми рисунками либо письменами. Я попытался объяснить ему, что все подобные заказы необычны, а дальше он начал угрожать мне почти так же, как вы сейчас. Излишнее внимание ко мне спецслужб и тем более их обыск в моем доме принесли бы мне неудобства и затруднения в делах и к тому же были бы потенциально губительны, если бы привели к уголовному преследованию. Ему я сказал все, что и вам. Вряд ли его это удовлетворило, но, как видите, я продолжаю работать.