— Я тебе скажу, с чем ты можешь выйти в эфир, а с чем не можешь.

Глаза Надин превратились в сверла.

— Одну минуточку…

— Или я тебе ничего не скажу!

— Знаешь, Даллас, рано или поздно тебе придется научиться мне доверять. Представь себе, я сама знаю, что можно пускать в эфир, а что нельзя.

— Если бы я тебе не доверяла, духу бы твоего тут не было с твоим печеньем.

Ева достала из ящика стола сканер, которым ее снабдил электронный отдел, чтобы проверить кабинет на наличие непрошеной электроники.

— Что ты делаешь?

— Ничего, просто ублажаю свою паранойю. Так на чем я остановилась? — продолжала Ева, убедившись, что в помещении чисто. — Ах, да. Дело в том, что, если бы ты здесь не сидела, наводя красоту на свое милое личико, когда я вошла, я бы сама тебе позвонила. У меня есть причины предать огласке кое-какие аспекты этого дела, Надин. И не все эти причины — профессиональные.

— Я слушаю.

Ева покачала головой.

— Тебе придется согласовывать со мной каждое слово этой истории, прежде чем ты выйдешь с ней в эфир. Ты должна мне обещать, что ничего не изменишь. И то же самое будет со всеми моими последующими заявлениями по этому делу. Я поверю тебе на слово, но это слово ты должна мне дать. Вслух.

У Надин руки чесались вытащить диктофон, и ей пришлось стиснуть их в кулаки.

— Должно быть, это и вправду круто. Ладно, даю слово. Сразу по всей программе.

— Биссел и Кейд были агентами ОБР.

— Врешь!

— Информация поступила из анонимного источника, но этот источник из чистого золота. Женитьба Биссела на Юинг была частью шпионской операции, проходившей без ее ведома и согласия. Ее использовали, а потом подставили в деле об убийстве Биссела и Кейд. Вероятно, хотели прикрыть операции, а может, и кое-что еще.

— Такие горячие новости из анонимного источника, пусть даже золотого?.. Мне нужны реальные факты, Даллас.

— Я дам тебе реальные факты. Только никаких диктофонов! — Порывшись в ящиках стола, Ева выудила тощий блокнотик из дешевой бумаги и древний грифельный карандаш. — Записывай. И держи эти записи вместе с дисками, на которые ты, конечно, все перегонишь, в безопасном месте под замком до самого выхода в эфир.

Надин сделала на листке несколько загадочных значков карандашом.

— В свое время мать заставила меня выучить стенографию. Посмотрим, что из этих уроков осталось у меня в голове. Валяй!

Диктовка заняла целый час, после чего Надин пулей вылетела из Центрального управления полиции и помчалась к себе на Семьдесят пятый канал готовиться к эфиру.

Ева знала, что это бомба — даже те первоначальные сведения, которые она предоставила для эфира. Но эту бомбу необходимо было взорвать. Пострадали невинные люди. А ради чего? Ради глобальной безопасности? С ее точки зрения, невинные люди, их жизнь и доброе имя были важнее любых государственных соображений.

Она закончила большую часть нудной бумажной работы, которую раньше скидывала на Пибоди. Пришлось признать, что иметь помощницу чертовски удобно — и вовсе не потому, что она избаловалась за последний год.

Взглянув на часы, Ева сказала себе, что пора прикрывать лавочку. Она сможет куда продуктивнее поработать дома. Надежно спрятав остаток печенья в кармане куртки, она направилась к выходу.

Ей с трудом удалось втиснуться в перегруженный лифт, и она вспомнила, почему старалась никогда не уходить с работы в перерыве между сменами. Двери начали съезжаться, но тут в щель просунулась чья-то рука и заставила их вновь открыться под негодующий хор набившихся внутрь копов.

— Всегда найдется место еще для одного. — Детектив Бакстер, работая локтями, вклинился в лифт. — Что-то ты пропала, — сказал он Еве. — Не пишешь, не звонишь.

— Если ты можешь себе позволить уходить ровно в конце смены, значит, у тебя не слишком много бумажной работы.

— У меня есть стажер, — ухмыльнулся Бакстер. — Трухарт любит бумажную работу. Ему полезно посидеть над бумагами.

Так как она сама только что думала то же самое о Пибоди, Еве нечего было возразить.

— У нас ручное удушение в Верхнем Ист-Сай-де, — продолжал Бакстер. — Труп нашпигован деньгами. Денег столько, что хватит на прокорм целого стада диких лошадей.

— Разве лошади ходят стадами?

— Ну, табунами, какая разница? Как бы то ни было, у покойной был мерзкий, стервозный характер и дюжина наследников, которые рады до безумия, что она окочурилась. Я, пожалуй, поручу Трухарту вести это дело.

— А он готов к этому?

— Вот теперь и узнаем. Я буду за ним приглядывать. Я ему сказал, что, по-моему, виноват дворецкий, а он в ответ кивнул на полном серьезе и говорит, что проведет вероятностный тест. Видит бог, он славный парнишка.

Полицейские вываливались из лифта на всех этажах. К тому времени, как кабина спустилась в гараж, воздух в ней стал почти пригодным для дыхания.

— Слыхал, тебе пришлось отпустить подозреваемую в двойном убийстве. Обидно небось?

— Было бы обидно, если бы она была виновна. — Ева остановилась возле сверкающей спортивной машины Бакстера. — Ты можешь себе позволить такую тачку?

— Да не в том суть, что я могу себе позволить. Просто надо уметь ловко оперировать цифрами. — Бакстер бросил взгляд на ее жалкую казенную машину, сиротливо притулившуюся на отведенном месте. — В этой колымаге я отказался бы ехать даже с биркой на ноге. Ты же лейтенант, черт возьми! Надави на них, пусть подберут что-нибудь получше.

— В отделе снабжения меня ненавидят. А главное, куда мне надо, и на этом доехать можно.

— Можно-то можно, но не стильно. — Бакстер уселся на водительское сиденье, врубил мотор на полную мощность, еще раз широко улыбнулся ей напоследок и укатил.

«И что творят машины с парнями?! — удивилась Ева. — Не понимаю, но каким-то образом их члены явно крепятся к моторам».

Покачав головой, она направилась к своей машине.

— Лейтенант Даллас!

Ее ладонь инстинктивно легла на кобуру револьвера. Не снимая руки с оружия, она резко повернулась и смерила взглядом мужчину, вышедшего из прохода между машинами.

— Этот гараж — собственность Нью-йоркского департамента полиции. Посторонним вход воспрещен.

— Куинн Спарроуз, заместитель директора отдела электронных данных ОБР.

Он достал удостоверение, и Ева внимательно изучила его. Потом перевела взгляд на агента. Выглядел он слишком молодо для солидного поста в ОБР, но, с другой стороны, откуда ей знать, с какого возраста они вербуют персонал? На вид ему не было сорока, но он не казался зеленым новичком: держался спокойно, и это придавало ему солидности. «Значит, закалка у него есть», — решила Ева. Черный костюм государственного служащего облегал спортивную фигуру боксера или футболиста. В голосе не было какого-либо различимого акцента. Он терпеливо ждал, не двигаясь и не говоря ни слова, пока она его изучала.