— А если действительно произойдет какое-нибудь чепэ?

— Тогда «Большая восьмерка» переберется в наше излюбленное место — в Туллиаллан.

Иначе говоря, в колледж шотландской полиции. Ребус кивнул и сделал такое лицо, словно был и впрямь поражен гениальностью этого плана.

— Особое подразделение у вас на горячей линии, Бобби?

Хоган пожал плечами:

— Главные тут мы, а не они, Джон.

Ребус снова кивнул, всем видом показывая, что он совершенно согласен с тем, что изрек приятель.

— Однако ж я тут наткнулся на их представителя…

— На Стилфорта, что ли?

— Он мотается по всему Эдинбургу, как по своей вотчине.

— Да, это своеобразная фигура, — признал Хоган.

— Я бы выразился иначе, — произнес Ребус, — но уж лучше промолчу… Кто знает, а вдруг вы с ним закадычные друзья?

Хоган расхохотался:

— Да ты чего, рехнулся?

— Видишь ли, дело не только в нем, — тихо заговорил Ребус. — На меня наехали его парни. Они были в форме, но без значков. У них обычная машина и фургон с мигалкой, но без сирены.

— А что произошло?

— Я делал то, что положено, Бобби…

— Ну и?…

— И попросту говоря, вмазался лбом в стенку.

Хоган сделал большие глаза:

— Серьезно?

— Аж искры из глаз посыпались.

Хоган понимающе закивал:

— И теперь ты хочешь связать с лицами имена?

— Да я и лиц-то толком не помню, — извиняющимся тоном признался Ребус. — Скажу только, что они много времени провели на солнце и одного звали Джеко. Мне думается, они откуда-то с юго-востока…

Хоган погрузился в размышления.

— Я подумаю, что здесь можно сделать.

— Только если ты себе не навредишь, Бобби.

— Не бери в голову, Джон. Я же сказал, что это моя игра.

Он положил руку на руку Ребуса, как бы подтверждая этим только что сказанное.

Ребус благодарно кивнул, решив про себя, что не его это дело опускать приятеля с высот на землю…

Шивон сузила область поиска. Ее ведь интересовало только то, что происходило в парке у Принсез-стрит в течение конкретных тридцати минут. Но и в этом случае надо было просмотреть больше тысячи фотографий и видеозаписи десятка полицейских камер, снимавших с разных точек. Помимо этого были еще записи системы видеонаблюдения и любительские кино- и фотосъемки.

— Не забудьте о том, что зафиксировали газетчики и телевизионщики, — напомнили ей.

— Начнем с того, что у нас уже есть, — решила она.

— Располагайтесь в этой кабине…

Поблагодарив Ребуса за то, что он привез ее сюда, Шивон посоветовала ему ехать домой, заверив, что как-нибудь доберется до Эдинбурга.

— Остаешься здесь на всю ночь?

— Возможно, этого и не потребуется. — Но оба они понимали, что потребуется наверняка. — Кафетерий работает круглосуточно и без выходных.

— А родители?

— Отсюда сразу же к ним. — Она секунду помедлила. — Если бы ты мог обойтись без меня…

— Посмотрим. Наверно, обойдусь.

— Ну спасибо.

Она обняла его, поддавшись непонятному порыву. Наверное, она испытывала потребность в человеческом тепле — ведь ее ждала долгая неуютная ночь.

— Шивон… не надо все время думать о том, что будет, когда ты его найдешь. Он ведь наверняка скажет, что просто выполнял свою работу.

— У меня будут доказательства противного.

— Если ты приложишь максимум усилий…

Кивнув, она подмигнула ему и улыбнулась. Такого рода гримасой он сам всегда оповещал о том, что собирается идти напролом.

Подмигнула, улыбнулась и пошла делать то, что считала нужным.

Кто-то намалевал огромную эмблему анархистов на дверях управления полиции на Торфихен-плейс. Управление размещалось в старом здании с облупившимся фасадом, по площади, однако, почти вдвое превосходившем помещение участка на Гейфилд-сквер. Уборщики собирали мусор: битое стекло, кирпичи, булыжники, коробки из-под еды, продающейся на вынос.

Дежурный сержант нажал кнопку замка, дверь открылась, и Ребус вошел внутрь. Несколько протестующих с Каннинг-стрит были привезены сюда. Их распихали по специально для этого освобожденным камерам. Ребусу не хотелось думать о том, сколько выпущенных на волю наркоманов и грабителей шаталось сейчас по эдинбургским улицам. Отдел уголовного розыска занимал длинную узкую комнату, где всегда стоял специфический мускусный запах, который Ребус приписывал постоянному присутствию в ней констебля Рэя Рейнольдса по прозвищу Крысий Хвост. Сейчас он с распущенным галстуком развалился на стуле, положив скрещенные ноги на стол и зажав в руке банку лагера. За соседним столом сидел его шеф, инспектор Чаг Дэвидсон, вообще без галстука. Он усердно стучал двумя пальцами по клавиатуре и, казалось, с головой ушел в работу. Стоявшая рядом с ним банка пива еще не была открыта.

В тот момент, когда Ребус вошел, Рейнольдс, нимало не смущаясь, громко рыгнул.

— Вот уж не было печали! — прокомментировал он появление Ребуса. — Я слышал, тебя не велено подпускать к «Большой восьмерке» ближе, чем Армию Клоунов-бунтарей. — С этими словами он приподнял банку с пивом, словно произнес тост.

— Ты сразил меня этой новостью, Рэй. Жарко тут было, да?

— Зато нам дадут премию. — Рейнольдс протянул ему неоткрытую банку с пивом, но Ребус помотал головой.

— Пришел взглянуть на район боевых действий? — спросил Дэвидсон.

— Просто хочу сказать пару слов Эллен, — ответил Ребус, кивком указывая на еще одну сотрудницу отдела, присутствовавшую в комнате.

Сержант уголовной полиции Эллен Уайли, подняв голову, глянула на него поверх отчета, за которым ее до этого не было видно. Ее светлые, коротко подстриженные волосы разделял прямой пробор. С того времени, когда Ребус провел с ней расследование нескольких дел, она чуть заметно прибавила в весе. Ее щеки округлились, а теперь еще и вспыхнули, к чему Рейнольдс тут же привлек всеобщее внимание, зябко потерев ладони и протянув их к ней, словно к пылающему камину.

Не поднимая на Ребуса глаз, она встала из-за стола. Дэвидсон поинтересовался, что именно хочет сообщить ей Ребус, но тот вместо ответа пожал плечами. Уайли быстро взяла жакет, висевший на спинке стула, и небольшой рюкзачок.

— Я сегодня уже не вернусь, — объявила она.

Рейнольдс, присвистнув, взмахнул рукой:

— Ну, что ты скажешь, Чаг? Как приятно, когда между коллегами вспыхивает любовь.