– Конечно, так есть.

– А не тайна, что представляет собой столь секретная картотека? Это карточки, списки? – последовал очередной вопрос.

– Дискета, она заложена в этот компьютер, – выстрелил подручный генерал и кивнул на стоявшую на приставном столике аппаратуру.

– Прекрасно, значит, если вам что-то в тайнах мафии не понравится…

– Почему именно нам не понравится? – перебил журналиста генерал. – Может быть, вам не понравится?

– Извините, – вмешался сидевший за столом депутат, – давайте откажемся от деления на «наших» и «ваших».

– Нет уже, извините. – Генерал задрал подбородок. – Прозвучал недвусмысленный намек: честь мундира обязывает. Стреляться!

Иностранцы, люди более раскованные и органичные, рассмеялись, захлопали, советские улыбались настороженно.

– Вы, генерал, смельчак и вызываете на дуэль безоружного. Знакомая картинка! – съязвил Кудин.

– С ваших губ капает яд, поберегитесь. У нас будет одно оружие и один секундант.

Гуров все понял: он одинаково не любил ни генерала, ни журналиста, но отдал должное первому, который был умнее и коварнее.

– Объяснитесь, – сказал Кудин и непроизвольно вытер губы. – Какое оружие?

– Компьютер.

– Согласен. А секундант?

– Пресса. – Генерал поклонился журналистам. – Вы же поклонники гласности.

– Какие условия? – Кудин чувствовал, его заманивают в ловушку, но не мог понять, в чем она заключается.

– Мы спросим у компьютера о вас и, скажем… – генерал, актерствуя, обвел взглядом присутствующих, остановился на депутате Черкасове, улыбнулся, – и о вас. Согласны? Чтобы вам проверка не показалась обидной, мы сначала зададим вопрос, что известно мафии о генерале Орлове и обо мне. Согласны?

– Конечно, нет, – взорвался Кудин. – Это ваш компьютер, в нем заложена ваша информация… Я категорически протестую, это чистой воды провокация!

– Проверьте, пожалуйста, меня, товарищ генерал, – сказал иностранный журналист. – Эрнест Гартнер. Пожалуйста.

Иностранцы захлопали, кто-то сказал:

– Тест на СПИД!

Генерал кивнул возмущенному Кудину.

– Я вас понимаю: знает кошка, чье мясо съела. Вынудить не могу, давайте взглянем, чем мафия располагает на генералов милиции. – Он подошел к компьютеру, журналисты поднялись на сцену, сгрудились у небольшого экрана.

Генерал набрал свою фамилию, имя и отчество, на экране появилась надпись: «Сведениями не располагаем».

– Видно, я недостаточно знаменит. Теперь Орлов, Петр Николаевич. Не возражаете?

Орлов махнул рукой, мол, отстань и делай что хочешь. Генерал потыкал пальцем в клавиши, появился текст: «Орлов Петр Николаевич, 1928 г.р., работает в угро более сорока лет, генерал, среди своих пользуется авторитетом, фанатик, подходов не имеем».

– Ясно, какие компрометирующие материалы могут быть на генерала милиции? – саркастически улыбнулся Кудин. – Да еще в стенах этого здания.

– Дискета доставлена сегодня полковником Гуровым, кстати, вашим единомышленником.

Присутствующие невольно посмотрели на Гурова.

«Так вот зачем ты расхваливал меня, – понял сыщик. – Если хочешь протолкнуть дезу, рекламируй источник информации. А ты не дурак, генерал, мерзавец, конечно, но не дурак».

– А мне даже любопытно, – неожиданно произнес депутат Черкасов, – удостоили меня уголовнички своим вниманием или нет? Валяйте, генерал!

Подручный глубоко вздохнул, промокнул платком лоб, бросил на министра словно случайный взгляд, скомкав платок, вытер руки, будто готовился к прыжку и боялся промахнуться. И хотя генерал старался держаться спокойно, его напряжение почувствовали все. Журналисты придвинулись плотнее, разговоры смолкли.

– А отчего вы так нервничаете, товарищ милиционер? – срывающимся голосом воскликнул Кудин. – Давайте, вытаскивайте на божий свет заготовленную гадость!

– А может, не стоит? – Генерал оглядел присутствующих. – Господа, я прошу извинения, все это несерьезно и достаточно грязно. Уголовники! Ведь о любом человеке могут написать что угодно. Правда, свои записи они прячут, а не тиражируют миллионными экземплярами. Товарищ Черкасов – депутат парламента, лучше не надо.

Генерал выжимал из ситуации максимум, накалял обстановку до предела.

– Господин депутат согласился, – сказал иностранец, – я уверен, наш депутат никогда бы не согласился. Вы, русские, странные люди.

Народный избранник не был абсолютным дураком, почувствовал недоброе, решил отступиться, взять свои слова назад, но на сомнительный комплимент иностранца попался, словно мальчишка, и четко произнес:

– Депутат, как жена Цезаря, должен быть выше всяких подозрений, прошу, генерал.

– Я считаю, что напрасно, но если желаете… – Генерал начал выстукивать буквы.

На экране появилась надпись: «Сведениями не располагаем».

– Не удостоили, – облегченно вздохнул Черкасов. – Значит, плохо работаю.

Журналисты начали фотографировать, черкать в блокнотах, о своем коллеге Кудине забыли. Раздались восхищенные реплики.

– Русские долго запрягают, но быстро ездят! Поставить под угрозу всю карьеру!..

А генерал все играл на компьютере, вновь набрал фамилию депутата, затем фамилию журналиста, на экране вновь появилась надпись: «Сведениями не располагаем». Журналисты народ дошлый, манипуляции генерала заметили, кто-то ехидно спросил:

– Что-нибудь не так? Может, машинка испортилась?

Генерал не ответил, смотрел на Гурова, сыщик отлично знал, что взглядом встречаться нельзя, он выдаст себя, но поднял голову, ответил спокойной улыбкой. Эту опасную игру заметил Орлов, сказал министру, что вынужден вернуться в кабинет, подошел к компьютеру, забрал дискету, взял Гурова под руку и быстро поволок к выходу. За спинами сыщиков звучал уверенный голос министра:

– Мы еще не достигли абсолютного консенсуса, но в наших взаимоотношениях, безусловно, произошли подвижки…

Гуров перешагнул порог, привалился к двери, отгородился от зала.

– Подвижки-херишки! Когда генсек «хакал», так вся рать букву увечила, если следующий будет материться, свита запоет на фене…

Орлов шел по коридору так быстро, что длинноногий Гуров еле поспевал. Начальник влетел в свою приемную и закричал:

– Меня нет! Нет меня! Ни для кого! Ясно? – И распахнул дверь кабинета.

Секретарша взглянула обиженно, Орлов втолкнул сыщика в кабинет, вбежал сам, путаясь с ключами, открыл сейф, запер в него дискету, упал в кресло, рявкнул:

– Ну?

Гуров, который во время серьезного разговора предпочитал оставаться на ногах, сейчас опустился на стул и миролюбиво сказал: