Внезапно перед крепостью появились монголы. Они выезжали из боковых улиц, выходящих на площадь, и скапливались по её периметру, не приближаясь к каменным стенам. Пешие нукеры тащили лестницы и мотки веревок, готовясь идти на штурм последней владимирской твердыни. Всеволод понимал, что шансов на победу нет и все, кто находился в детинце, включая и великокняжескую семью, обречены. Он бессилен что-либо изменить.

Сам Всеволод давно уже смирился с неизбежной смертью, иначе бы не принял схиму. Однако, увидев, что очень скоро погибнет и вся его семья, князь неожиданно решил пойти на поклон к Батыю и попробовать договориться с ханом. Единственное, чего Всеволод хотел, это чтобы завоеватель пощадил его родных и близких. Князь отдавал себе отчет в том, что если с Батыем и надо было договариваться, то только тогда, когда к Золотым воротам привели младшего брата Владимира. А сейчас город практически захвачен, и хану нет никакого смысла вступать в бесполезные переговоры. И гораздо больше шансов на то, что Всеволода просто убьют, чем прислушаются к его словам. Достаточно просто вспомнить судьбу рязанского князя Федора. Но молодой князь окончательно пал духом и не желал больше сражаться. Он твердо решил ради спасения близких сдать Батыю детинец.

Стоявшие по краям площади монголы были удивлены, когда приоткрылись створы ворот и из крепости в сопровождении десятка дружинников вышел высокий человек в богатых доспехах. Вытащив из ножен меч, Всеволод бросил его на снег и пошел прямо на строй нукеров. К князю подъехал монгольский сотник и через переводчика стал расспрашивать о намерениях. Всеволод объяснил, что ему надо. Тогда князя вместе с гриднями окружили нукеры и повели по направлению к Золотым воротам.

Время тянулось долго. Облокотившись на зубчатый парапет надвратной башни, ратники и воеводы смотрели в ту сторону, куда увели их князя. На землю стали опускаться зимние сумерки, но от полыхавшего вокруг пожара было светло как днем. Затем приехала группа всадников и от имени Всеволода потребовала открыть ворота, но защитники детинца наотрез отказались это делать. Тогда загремели монгольские барабаны, и орда пошла на приступ.

Грянул штурм, был он яростен и скоротечен. По приставным лестницам монголы полезли наверх, а в ворота ударили тяжёлым бревном. Рубились на стене и в каменных галереях, на скользких от крови лестницах и у зубчатых бойниц. Жестокий бой разгорелся под аркой надвратной башни. Прорвавшись к воротам, ханские тургауды перебили защищавших их гридней, сбили засовы и распахнули дубовые створы – монголы потоком хлынули в детинец. Часть русских ратников отступила в княжеские терема и там продолжила сражаться, другие же отчаянно бились на площади.

Тысячи людей, которые набились в детинец, надеясь спастись за его каменными стенами от огня и страшных степняков, были либо изрублены, либо захвачены в плен озверевшими от яростного побоища монголами. Добив последних защитников, нукеры вязали пленников и гнали их прочь, желая к прибытию хана полностью очистить княжескую цитадель и захватить Успенский собор, где находилась семья Георгия Всеволодовича. Монголы вышибли главные врата храма, и толпа степняков ринулась внутрь собора, за толстыми стенами которого укрылись знатнейшие люди столицы Северо-Восточной Руси. Но в узком проходе нукеров атаковали дружинники, в рукопашной схватке они перебили несколько десятков степняков и выбили их из соборной церкви. Тогда монголы разбили боковые двери и хлынули в храм с разных сторон.

Когда последний дружинник упал мертвым, нукеры набросились на тех, кто в поисках спасения укрывался в Успенском соборе. Приставив лестницы, монголы начали карабкаться на хоры, где находилась княгиня Агафья с внуками и снохами. Но там степняков встретили гридни из личной охраны княжеской семьи, они яростно рубили и кололи нападавших, ударами щитов скидывали с лестниц и в итоге отразили нападение. Несколько следующих попыток проникнуть на хоры тоже не увенчались успехом. Тела монгольских воинов валялись на забрызганном кровью полу собора, а продвижения наверх по-прежнему не было. Нукеров, которые лезли на хоры по приставным лестницам, гридни секли мечами, а великокняжескую семью прикрывали большими красными щитами от летящих снизу стрел.

По приказу прибывшего в детинец хана тургауды стали ломать близлежащие дома и заборы, а брёвна и доски сносить в Успенский собор и сваливать в огромную кучу. Все, кто в этот момент находились на хорах, понимали, что произойдёт дальше, но на предложение хана сдаться ответили отказом, чем очень сильно разозлили Батыя. Не сумев захватить в плен великокняжескую семью, он лишался очень важного козыря в борьбе с князем Георгием. Но княгиня Агафья и епископ Митрофан в эти последние минуты своей жизни даже мысли не допускали, чтобы пойти на поклон к степному варвару. Они предпочли сражаться до конца и с честью погибнуть за свою землю и своего князя. Глядя сверху на метавшихся по собору степняков, члены великокняжеской семьи знали, что жить им осталось совсем немного и шансов на спасение нет. Ещё вчера они повелевали тысячами людей, а сегодня всё свободное пространство, на котором они укрылись, исчислялось лишь несколькими саженями. Владимирский епископ и княгиня Агафья видели, как монголы натащили внутрь храма доски и бревна, как нукеры поджигают этот огромный костер и выбегают из собора прочь. Но по-прежнему остались тверды в своём решении – лучше смерть, чем плен.

Гигантское пламя, полыхнувшее внутри Успенского собора, ознаменовало падение столицы Северо-Восточной Руси, города Владимира-Суздальского. От едкого, удушающего дыма на хорах погибли все близкие и родные великого князя Георгия Всеволодовича – жена, младшая дочь Феодора, снохи и внуки, а также разделивший судьбу своей паствы епископ Митрофан. Сам собор был выжжен изнутри и разграблен монголами, так же как и весь остальной город. Как и от Рязани, от стольного Владимира остались «дым и пепел».

* * *

После того как я изложил свою версию гибели Владимира-Суздальского, сопоставим её с письменными источниками. В отличие от остальных городов Северо-Восточной Руси, взятых монголами, осада Владимира-Суздальского достаточно подробно освещена летописцами. За исключением одного момента – смерти сыновей великого князя Всеволода и Мстислава. Но мы сначала рассмотрим сугубо военные аспекты.

Важнейшим фактором, объясняющим, почему русские дружины потерпели поражение при обороне столицы Суздальской земли, была их небольшая численность по сравнению с монгольской ордой. Периметр главной линии обороны был слишком велик, чтобы его могли защитить немногочисленные хорошо вооруженные и обученные дружинники. Поэтому главная тяжесть битвы легла на плечи простых горожан и крестьян, укрывшихся за крепостными валами стольного города. Руководители обороны в лице воеводы Петра Ослядюковича, а также князей Мстислава и Всеволода сделали всё возможное для защиты столицы от войск Батыя. Но оборонительный потенциал, которым они располагали, изначально был невелик.

Владимир-Суздальский действительно обладал самыми мощными укреплениями в Северо-Восточной Руси. Голод тоже не грозил защитникам, поскольку к обороне готовились, и припасы были завезены в достаточном количестве. Другое дело, что валы и стены защищать было практически некому. Личные дружины Мстислава и воеводы были невелики, а Всеволод из-под Коломны привел лишь малую часть гридней. Тем не менее, первый приступ орды владимирцы отразили, что явилось очень неприятным сюрпризом для Батыя и его полководцев: «Поутру в субботу стали пороками бить и выбили стены немалую часть, где люди, бившись в течение долгого времени, стали изнемогать, однако ж бились до ночи и во град их не пустили» (В.Н. Татищев, с. 728).