Жидкость была горькой, но оставляла во рту приятный вкус. Мальчик втянул ее в рот всю до капли, потом проглотил одним глотком, опустил голову на подушку и закрыл глаза. Вскоре он уже крепко спал.

— Может быть, ты слишком много от него требуешь, — сказал торговцу Гийом, убедившись, что Уберто спит. — Дорога его измучила.

Игнасио покачал головой и ответил:

— У меня нет выбора. Я бы уже доверил его кому-нибудь, если бы был уверен, что не подвергну его опасности. Но сейчас он должен идти с нами до конца.

Оба помолчали. Потом Игнасио вынул из своей сумки два сухих клубня, аккуратно накрошил их в какой-то маленький сосуд и поджег. В комнате распространился приятный запах.

— Что это? — с любопытством спросил француз, втягивая ноздрями воздух.

— Это мандрагора, — объяснил торговец. — Ее используют для очистки ядов и приворотных напитков. Но, сожженная, она перестает быть ядовитой. А запах полученных из нее углей имеет сильное тонизирующее действие. — Игнасио ласково посмотрел на мальчика и сказал: — Он поможет тебе прийти в себя.

Гийом одобрительно кивнул, а затем спросил:

— Ты думаешь, мальчик о чем-то догадался? Думаешь, он знает?

Торговец печально улыбнулся и ответил:

— Сейчас не время рассуждать. Надо действовать.

Два друга тихо вышли из гостиницы и пошли по пригородам Сахагуна к церкви Святого Лаврентия. Они хотели, пользуясь темнотой, незаметно пробраться в церковь и забрать спрятанную внутри часть книги. Если только Доминус не опередил их.

«А Уберто пока отдохнет в безопасности», — подумал Игнасио.

Когда угли мандрагоры уже перестали тлеть, кто-то толкнул Уберто и разбудил. Мальчик открыл глаза и увидел перед собой незнакомого мужчину с длинными черными волосами, который одной рукой держал его за руку, а второй направлял на него горящий светильник. На нем был белый плащ, под плащом кольчуга и поверх нее зеленая одежда с эмблемой крестоносцев на груди.

Уберто вырвал руку из его пальцев, мгновенно отодвинулся на край постели и стал ощупывать темноту, ища, чем бы защититься. Нашлась только чашка, из которой он пил лекарство. Он бросил ее в незнакомца, тот отклонился назад, прикрывая лицо предплечьем. Чашка ударилась о железную перчатку и разбилась.

Незнакомец перевел взгляд на упавшие на пол черепки и поднял руки, показывая, что сдается.

— Я не хочу причинить тебе зло, — твердо сказал он.

— Кто вы? — спросил мальчик. Широко раскрыв еще блестевшие от жара глаза, он огляделся вокруг и обнаружил, что он в комнате один, если не считать незнакомца. — Где мои друзья?

— Не знаю. Когда я вошел, здесь был только ты.

— Кто вы? Вы еще этого не сказали.

— Друг. Меня зовут граф Додико, — послушно ответил незнакомец.

«Друг», — мысленно повторил Уберто почти так, словно расшифровывал это слово.

— Я вас не знаю. Чего вы хотите?

Незваный гость подошел к мальчику и осветил его огоньком светильника. Лицо у Додико было озабоченное, словно он собирался сообщить Уберто плохую новость.

— Игнасио из Толедо в опасности, — сказал он наконец. — Если тебе дорога его жизнь, ты должен мне помочь.

Игнасио и Гийом подошли к церкви Святого Лаврентия.

Торговец вглядывался в контуры массивной башни-колокольни, построенной на крыше церкви над главной часовней. Она качалась! Всю поверхность ее стен занимали ряды сводчатых окон, из-за которых она в ночной темноте была похожа на гигантский улей. На мгновение торговцу показалось, что башня дрожит. Он подумал, не встряхнуло ли ее землетрясение, но потом дрожь исчезла. Должно быть, усталость сыграла с ним такую шутку.

— Жди меня снаружи и охраняй, а я войду внутрь, — сказал он своему товарищу.

— Ты знаешь, где искать? — спросил Гийом.

— Есть одна смутная догадка. Советую тебе, друг, смотреть в оба.

— Я всегда так делаю.

Игнасио проскользнул внутрь церкви, а француз остался на пустынной улице перед главным входом.

Ни один из них не заметил поблизости человека, который прятался среди мрака, почти слившись с ночными тенями. Худой и тонкий, с капюшоном на голове, придававшим ему сходство с монахом. Этот человек дождался, пока торговец вошел внутрь, а потом исчез в темноте.

Как Игнасио и предвидел, в церкви Святого Лаврентия никого не было. В этот час все монахи должны были находиться в спальном корпусе. Торговец осторожно прошел через главный неф. Звуки его шагов взлетали вверх и отдавались эхом под самыми сводами потолка.

Он остановился перед алтарем и на несколько мгновений замер в ласковом свете восковых свечей, погрузившись в свои мысли. Фрески на стенах изображали мученичество святого Лаврентия. Святой был прикован цепями к раскаленной решетке для жарки мяса. Палачи жгли его раскаленными углями и терзали железом.

Глядя на эту картину, Игнасио поневоле представил себе, какие пытки ждут его самого, если Доминус обнаружит его здесь. Потом он внимательнее взглянул на роспись. На лице мученика не было признаков боли, напротив, спокойствие и божественный экстаз. Игнасио взглянул вверх, и тут его осенила догадка. Эта роспись — не просто рисунок. Это указание! Торговец вспомнил загадку Вивьена.

Kobabel jüet as eschecs ou n'i lusit le soleill

Celum Sancti Facundi miratur Laurentius

«Кобабель играет в шахматы там, где не сияет солнце. Лаврентий глядит на небо в городе святого Факондо», — мысленно уточнил он перевод. Сообщение прояснилось, он должен искать в таком месте, которое расположено высоко и при этом укрыто от лучей солнца. Ну конечно, башня!

Он взял с алтаря подсвечник на две свечи и пошел под сводами нефа искать проход на верхние этажи. Скоро он нашел путь туда и без колебаний стал взбираться наверх по лестнице.

Поднявшись на самый верхний этаж колокольни, он сначала не заметил там ничего похожего на то, что хотел найти. Здесь не было ни сундуков, ни шкафов, ни уж тем более книг и пергаментов. Только прикрепленный к потолку колокол неподвижно висел в воздухе между окружавшими его стенами и окнами.

Игнасио стал освещать стены огнем канделябра, пытаясь найти на них какой-нибудь знак, — и нашел его в тот момент, когда был уже готов сдаться тревоге. На стене висела маленькая деревянная икона. Торговец внимательнее пригляделся к ней. Икона изображала человека с собачьей головой, сложившего руки в молитвенном жесте. Святой Христофор.

Икона точно такая же, как та, в монастыре Святого Михаила у Плотины. Это, должно быть, очередной след Вивьена.

Взволнованный своим открытием, торговец снял находку со стены. На оборотной стороне иконы ничего не было написано, но там, где она висела, несколько кирпичей в кладке стены, кажется, были сдвинуты. Их было десять, и из них складывался квадрат.