– С кем?

– Да с Каролинкой, с кем же еще?!

– Вообще-то это мысль. Если че, можно будет попробовать… Ну?

– Ну а он не захотел…

– Дурак, Каролинка нормальная девка!

– Так и я сказала, что дурак…

– И что?

– И все!

– Ладно…

Полминуты спустя Моня уже пытал ходившего с Логиновым и Лизой на прогулку секьюрити. Но тот ничего подозрительного тоже не заметил. Моня нахмурился и, быстро пройдя по коридору «Ривьеры», вошел в люкс.

– Ты куда пропал?.. – настороженно спросил Логинов.

– Да Шварца лечил, – не моргнув глазом, соврал Моня.

– А что с ним?

– Что-что? После того, как ты его пальцами потыкал, у него депресняк. Типа комплекса неполноценности…

– Что-то он не похож на депрессивного, – с сомнением сказал Логинов. – Наоборот, при его виде любого в депрессию кинет…

– Так а чего ты по набережной-то петлял? – задал мучивший его вопрос Моня.

– Я не петлял. Я работал, – серьезно сказал Логинов.

– Ну так поделись с учителем!

– Надо записи достать, по-быстрому.

– Че за записи?

– С камер наружного видеонаблюдения «Ривьеры». С правой фасадной и с той, что на ближнем к Горького торце. За эту ночь…

Моня пару секунд молчал, потом вдруг сказал, расплывшись в ухмылке:

– Не, Вить, не зря я тебя к себе в ученики взял! Малость просветлить, цены тебе не будет!

– Давай! Раскатывай! – гулко доносилось с танцпола. – Вот так!

«Пятница» был самым большим клубом Алушты и располагался на самом берегу. От набережной клуб был отделен высоченной стеной из толстых бамбуковых стволов. Внутри стенки и перегородки были на любой вкус – деревянные, металлические и из композитных материалов. Примерно посредине был возведен двухэтажный «дом в доме» – для публики посолиднее. Для остальных столики были натыканы тут и там – хлипкие пластиковые и крепкие деревянные. Одна барная стойка сверкала никелем и посудой в дальнем углу, вторая – поменьше – располагалась сбоку от танцпола. Над ней нависала вместительная терраса с табуретами вдоль ограждения и столиками в глубине. В общем, «Пятница» была диким смешением архитектурных и дизайнерских стилей, направлений и эпох и могла при этом вместить добрую половину гуляющих по алуштинской набережной. Ну уж треть – точно.

Но пока под высокими сводами было тихо. Свет горел только над дальней барной стойкой и над огромным танцполом. Здесь небольшая бригада рабочих в комбинезонах разворачивала большой надувной бассейн размером с боксерский ринг. Руководил процессом Бобров.

Он, как и Краб с переодетым Самсоновым, прибыли в клуб морем, на катере. Кащеев Крабу с Самсоновым велел пока сидеть в каюте. Сам он быстро переговорил с администратором «Пятницы», потом с ведущим шоу Веселовым, который торчал у барной стойки с бокалом сока в руке.

Оператора Шорохина Григорий Васильевич долго не мог отыскать. Увидел его Кащеев только тогда, когда тот сам отозвался из-под деревянных балок перекрытия.

Шорохин спустился. Поздоровавшись с Кащеевым, он сообщил, что к съемке и трансляции в Интернете все готово.

– Только ракурс немного не тот! – сокрушенно покачал головой Шорохин. – Я пробовал по балкам пробраться, но с камерой стремно, свалиться можно…

– Сваливаться никуда не надо, – нахмурился Кащеев. – Нам только этого не хватало!

– Да я сам не хочу! – кивнул Шорохин. – Вот если бы, Григорий Васильевич, операторский кран мне, вот тогда бы я выдал картинку! Вся Алушта сбежалась бы к экрану! Я узнавал, на Ялтинской киностудии можно взять в аренду, вместе с техником…

Кащеев перестал слушать Шорохина, но несколько раз кивнул. Все «тварюги» в душе считают себя гениями с нереализованным потенциалом. Шорохин же был свадебным оператором, хотя и числился в штате местного телеканала.

– Это мысль! Обязательно об этом подумаем! – пообещал Кащеев. – А как ринг вообще смотрится, нормально?

– Да! Вполне! Но с краном, конечно, можно было бы выдать такую картинку, что вообще!

– Выдадим! – кивнул Кащеев, задрав голову. – Ладно, надо будет потом глянуть, что у нас за ракурс…

– Да можно и сейчас! – с готовностью повернулся оператор.

– Да нет! У меня тут кое-что срочное! – махнул головой Кащеев. – Давай готовься дальше!

Шорохин, который уже в принципе подготовился, отправился к бару и забрался на высокий табурет рядом с Веселовым. Когда Кащеев вынырнул из-за угла пару минут спустя, от бара доносилось: «план», «ракурс», «кран». Веселов кивал.

Кащеев прошел мимо диджейского пульта и свернул. Над пультом был устроен козырек. Как раз с него и должен был снимать поединки Шорохин. Кащеев взобрался наверх…

– Стоп! – сказал Логинов.

Моня щелкнул мышкой и спросил:

– Чего «стоп»?..

– Вот Степан! – ткнул незажженной сигаретой в угол экрана Виктор. – Отсюда давай в замедленном темпе…

На мониторе рывками пошло изображение ночной набережной. Запись была черно-белой. Вот Степан Горов выходит из-за кафе и огибает аппарат для измерения силы удара с грушей. Идет он в обнимку с девушкой. На повороте они останавливаются и тянутся губами друг к дружке. Дальше – объятия. Наконец Степан и девушка отрываются друг от друга и шагают к троллейбусной станции.

Теперь начиналось самое главное. Логинов прикурил сигарету и подался к монитору. Народа на набережной было хоть отбавляй. В течение минуты за Горовым к улице Горького свернуло не меньше двух десятков человек. Если за Степаном кто-то из них и следил, то в глаза это не бросалось.

Моня сокрушенно чмокнул губой:

– Ну? И что?

– Ты ж у нас учитель, тебе и карты в руки!

– Пускать по второму кругу?

– Давай сперва с другой камеры отсмотрим…

Моня защелкал мышкой. Логинов выпустил над его головой аккуратное колечко. Наконец бандит сказал:

– Открыл! Скоко там времени было?

– Тридцать пять минут с копейками, – сказал Логинов.

Благодаря известному времени нужный фрагмент на второй записи отыскали быстро. Картинка здесь была покрупнее, но обзор – меньше.

Отсмотрев минуту записи, Моня впал в уныние:

– Дохлый номер! Чего тут поймешь?

Однако Логинов сказал:

– А ну-ка вернись… Так… Теперь чуть вперед… Ага! Давай снова первую запись!..

Моня, не очень соображая, что к чему, щелкал мышью. Логинов «угукал». Наконец он подался назад и прикурил новую сигарету. Его лицо было непроницаемо. Моня повернулся и спросил: