Явился Зарс, и на нем действительно были лаковые штиблеты. Как определил Пуриньш, от него разило не одним, а несколькими букетами коньяков, лицо его слегка распухло, но держался он подчеркнуто прямо. Увидев у неприкрытого на кухне окна распечатанную бутылку шампанского, он посмотрел выразительно на нее, затем на хозяина. Выпили.

— Так вот, в контору зашел турецкий делец, приехал из Швеции через Штеттин.

— Свикис вчера о нем упоминал.

— Он не турок, поверь мне. Если я и раньше ошибался редко, то сейчас почти не ошибаюсь.

— Дальше. Доказывай, но не топчись, как конь в передней.

— Я встречался со стариком Эрисом, с молодым Мухамедом. У этого в немецком другой акцент, он по другому пьет кофе, курил какие-то европейские слабые сигареты, налегал на водку. У него европейские привычки.

— Ну, допустим, виски-то у нас нет, коньяка приличного тоже. Кто платил?

— Он. И был прижимист, не то, что Эрис: швырял и сдачу этак рукой отводил.

… Эрис, турки, турецкие паспорта… Пуриньш вздрогнул… Неужели? Затрясшимися от волнения руками он набрал номер телефона гостиницы «Рим», где останавливалась этого сорта публика, назвал полицейский пароль и по подсунутой Зарсом визитке спросил:

— У вас остановился господин Дюмерель из Турции?

— Совершенно верно.

— Будьте любезны, его номер паспорта и все данные.

Выслушав и записав, он бросился в свой кабинет, открыл ящик стола, достал блокнот и… Все сошлось. Вот это да! Сей джентльмен с паспортом, который Пуриньш купил у Эриса. Вот так номер! Кому же начальство оный паспорт перепродало? Резиденту какой разведки? Кто из них в Риге не хотел сам лично торговаться с Эрисом, зная, что тот работает на немцев? Значит, этот мой начальник был связан с тем резидентом, как Зарс со мною. Докладывать Либеншитцу сразу или перепроверить? А что здесь проверишь? Паспорт ведь прошел через меня, все точно.

— Вот что, — решил он, — ты сходи с Дюмерелем еще раз в ресторан. Оплачиваешь ты. На, возьми. Реваншируешься перед ним, — Пуриньш отсчитал и протянул Зарсу пачку марок. — Выберешь ресторан, закажешь все заранее, позвонишь. Я буду с Магдой, мы расположимся понаблюдать, без знакомства, — Пуриньш проинструктировал Зарса. Тот, допив шампанское, ушел.

Да, но что рассказывать Либеншитцу, а о чем промолчать? И вообще, об этой страничке моей биографии при знакомстве в Гамбурге они почти не интересовались. Наверняка старик Эрис им выложил обо мне все истории в деталях. Да ничего там страшного и не было, так, рядовое дело. Вот теперь будет спектакль! Уж немцы черненького турочка отмоют и сделают эдаким беленьким альбиончиком!

Вечером во время ужина Пуриньш, улучив минуту, встретился с Зарсом у гардероба в уголке.

— Что нового?

— Да ничего особого нет, за исключением того, что о Турции он не очень рассказывает. Но с другой стороны, о чем говорить? Страна бедная, там ничего, кроме овец, интересного нет. Исключительно шашлыки. По-карски. Знаете, как их делают? С ребрышками, — Зарс был явно навеселе.

— Ты вот что — не перепей. По второму вопросу?

— В Италии и Испании бывал. Исходя из описываемых им там событий — недавно. Что еще? — повторил он вопрос Пуриньша. — Я не расспрашивал его о знакомствах здесь. Побоялся. Влипнем еще. Все равно он правды не скажет. Если он со мной второй вечер веселится, то у нас ходить ему на людях не с кем. Да, уезжает он в четверг. Все, шеф. Я побежал.

— Если он начнет тебя уговаривать — не упорствуй, — крикнул в догонку Пуриньш.

— Само собой, — откликнулся Зарс и удалился.

Утром в понедельник Пуриньш сидел в приемной комнате Либеншитца торжественный, как хозяин похоронного бюро. Выслушав его, полковник подскочил как ужаленный. Вот это номер! Он заставил повторить рассказ во всех деталях. Наблюдательность Зарса его ошеломила.

— Вот это класс, — радовался он, — сколько он с вами работает?

— Лет десять. С ним мы всех подпольщиков здесь переловили…

Либеншитц воззрился на него и лишь махнул рукой.

— Если так, то кто сейчас нам пакостит? Это вы бросьте. Не будем об этом. Некогда.

Он выпроводил Пуриньша и стал отдавать распоряжения. Прежде всего послал шифровку в Берлин. Получив ответ, он долго вертел его в руках, был явно озадачен. Распорядился вызвать Пуриньша. Тот явился с еще большим величием и выглядел как павлин на публике: обычный серый костюм был заменен черным, из нагрудного кармана выглядывал платочек, Магда надушила его тончайшим мужским одеколоном. Пуриньш не исключал, что Либеншитц позовет его поужинать. Но тот был зол и угрюмо произнес вместо любезного приветствия:

— Черт вас возьми, Пуриньш, но я ничего не понимаю.

— Господин полковник?

— Вы назвали мне номер одного из паспортов, врученных вам Эрисом, которым пользуется некий Дюмерель, не так ли?

— Совершенно верно.

— Но ведь Эрисом для вас были получены другие паспорта.

Пуриньш молчал. Он пока ничего не соображал. Либеншитц покрутил головой, шея у него покраснела, и, закашлявшись от напряжения, он сказал:

— Дьявольщина, придется мне говорить начистоту. На паспортах, им полученных, были другие исходные данные. Вы спросите, как так? Отвечаю, что он их получил от нас, из Берлина.

— Поддельные? — вымолвил Пуриньш.

Полковник промолчал. У Пуриньша закружилась голова. Ну, друзья, вот это фокусники! Им роли цыганок-гадалок только исполнять, на ходу обманут за твои же денежки. Однако вслух он мрачно произнес:

— Врать мне незачем. Паспорта дал Эрис, другого не дано. Я ему заплатил полную цену.

— Сколько?

— По тысяче долларов за каждый, плюс пятьсот за въездные визы, всего две с половиной тысячи долларов.

— Сколько, сколько?

— Две с половиной тысячи, — повторил Пуриньш. — Что, многовато ваша служба попросила? Деньги перевели Эрису в Берн. Банк «А. Эрнст».

Теперь замолчал Либеншитц, у которого в голове вертелась одна мысль: «Ну, турок, доберемся до тебя!».

Набравшись храбрости, Пуриньш не мог отказать себе в злорадном предположении:

— Но я знаю, куда могли пойти фальшивые паспорта. Во всяком случае одна из гипотез вырисовывается.

— Ну и?

— Продать поддельные лучше кому-то из наших врагов, например, англичанам, русским. Причем заранее сказать им, что это фальшивка. Заплатят все равно неплохо, будут видеть, как создаются образцы продукции в Берлине. Если бы он всучил мне такой, то англичане, к примеру, распознали бы марку Берлина, и Дюмерель скорее всего такой паспорт не получил. Зачем гробить собственного сотрудника на любом германском контрольном пункте?

— Вы хотите сказать, что ваш начальник работал на англичан?