— О чем ты?

— Сол не запаздывает. Он не знает. Ты волен катиться к черту. Своей дорогой.

— Не верю.

— Ты думаешь, он бы так медлил? Это Сол-то Дагенхэм?

— Почему ты ему не открылась? После того, как я от тебя сбежал?

— Потому что я не хочу, чтобы ты и его уволок за собой в преисподнюю. Дело не в «Ворге». Дело кое в чем другом. ПирЕ. Вот за этим ты им и понадобился. Вот поэтому они за тобой гоняются. Двадцать фунтов ПирЕ.

— Что это такое?

— Когда ты отпер сейф, то обнаружил там ящичек? Из ИСИ? Инертсвинецизомера?

— Да.

— Что было в ящичке из ИСИ?

— Двадцать пулек какого-то вещества. Вроде кристалликов йода.

— Что ты сделал с этими пульками?

— Две отослал на анализ. Никто не смог установить, что они собой представляют. Третью я пытаюсь проанализировать сам, в лаборатории, в свободное от клоунских выходок время.

— Ты пытаешься проанализировать их? Ты? Зачем?

— Потому что я поумнел, Джиз, — вежливо ответил Фойл. — И я намерен установить, что это за штука, за которой гоняются Престейн и Дагенхэм.

— Где ты держишь остальные пульки?

— В безопасном месте.

— Это место нельзя считать безопасным. Они нигде не будут в безопасности. Я не знаю, что такое ПирЕ, но им усыпана дорога в ад, и я не хочу, чтобы Сол прошел ею.

— Ты его так любишь?

— Я его так уважаю. Он первый, кто сумел простить мне двойные стандарты.

— Джиз, что такое ПирЕ? Ты знаешь.

— Я догадываюсь. Я сумела сложить воедино те обрывки информации, которые мне достались. У меня есть одна идейка. Я могла бы с тобой поделиться, Гулли, но не стану.

Ее лицо засияло от гнева.

— На сей раз я от тебя сбегу. Я брошу тебя подыхать во мраке. И посмотришь, каково это, подонок! Хапнешь полный половник…

Тут она осеклась на полуфразе и уставилась мимо него через танцзал. И в этот момент полетели первые бомбы.

Они были как метеоритный дождь: их долетело не так много, но тем смертоносней они оказались. Они ударили по утреннему квадранту, четвертушке земного шара, где царила тьма от полуночи до рассвета. Они столкнулись с планетой у переднего края тенефронта, отступавшего по мере поворота к Солнцу. Они преодолели расстояние в четыреста миллионов миль.

Исключительная скорость их почти уравновешивалась оперативностью, с какой компьютеры терранских оборонительных систем отслеживали и перехватывали эти новогодние подарки от Внешних Спутников. Каждый перехват длился, может быть, микросекунды. В небе на краткий миг зажглись и тут же погасли мириады новых ярких звезд. То были бомбы, перехваченные и взорванные в пятистах милях над планетой. Но окно возможностей для перехвата так быстро закрывалось, что многим бомбам удалось уйти от защитных установок и осуществить атаку. Они пронеслись через уровень полярного сияния, уровень метеоров, уровень утренней зари, стратосферу и, наконец, устремились к земле. Незримые траектории их оканчивались титаническими конвульсиями.

Первый ядерный взрыв, уничтоживший Ньюарк, отозвался в особняке Престейна невообразимой силы землетрясением. Стены и полы задрожали, вспучились, гости попадали кто куда, мебель и предметы сервировки полетели в разные стороны. Толчок следовал за толчком, ударная волна гуляла по Нью-Йорку. Удары ужасали, оглушали, повергали в немоту. Звуки, вспышки ослепительного света над горизонтом и сокрушительные толчки были так неожиданны и загадочны, что люди потеряли всякое подобие человеческого облика и обратились в перепуганных животных на скотобойне. Они вопили, убегали и искали укрытия. За пять секунд новогодняя вечеринка Престейна полностью лишилась светского лоска и была низринута в сущую анархию.

Фойл привстал с пола, поглядел на катавшиеся по полу танцзала тела, увидел, как пытается уцепиться за мебель Джизбелла, шагнул было к ней и замер. Повернул голову — медленно, настороженно, будто чужую. Толчки и грохот не прекращались. Он увидел в приемной Робин Уэнсбери. Та лежала на полу и слабо дергалась. Он сделал шаг в ее сторону и снова замер. Он понял, куда надо отправиться.

Он ускорился. Гром и молния спустились по спектру, превратившись в стук мельничных жерновов и слабые вспышки. Устрашающие взрывы стали далекими ундуляциями. Фойл пронесся через огромный дом, порыскал и наконец обнаружил ее. Девушка стояла в саду на цыпочках, подобная в его ускоренном восприятии мраморной статуе. Так могла бы выглядеть богиня экзальтации.

Он замедлился. Все чувства рывком подскочили вверх по спектру. Он снова поразился масштабу бомбардировок. Последствия могли оказаться хуже смерти.

— Леди Оливия? — позвал он.

— Кто это?

— Ваш придворный шут.

— Формайл?

— Да.

— Вы явились меня искать? Я тронута. Я в самом деле тронута.

— Безумство — стоять здесь в такое время. Молю, позвольте мне…

— О нет, нет, нет! Прекрасное зрелище. Великолепное!

— Позвольте, я джонтирую с вами в безопасное место.

— Хотите предстать рыцарем в сверкающих доспехах? Шевалье явился спасти даму… Не поможет, мой дорогой. У вас недостаточно рыцарственности. Лучше оставьте меня.

— Я постою здесь.

— Как поклонник?

— Как поклонник.

— Вы по-прежнему назойливы и скучны, Формайл. Ну придумайте же что-нибудь, напрягитесь. Это же катастрофа апокалиптических масштабов. Расскажите, что видите.

— Да ничего особенного, — сказал он, оглядываясь и щурясь на свет. — Над всем горизонтом завеса света. Быстро разбухают облака. Над ними что-то искрит, как огоньки на рождественской елке.

— Как мало доступно вашим глазам! Видели бы вы то, что вижу я! В небе раскинут купол — радужный купол. Он переливается всеми цветами от глубоко-загарного до алмазно-жаркого. Так называю я цвета, которые мне видны сейчас. Что бы это могло быть? Купол?

— Это радарный экран, — пробормотал Фойл.

— Над ним стремительно приплясывают, извиваются, корчатся, танцуют вспышки пламени. Что это такое?

— Лучи системы перехвата. Вы наблюдаете работу электронной обороны.

— А еще я вижу, как несутся вниз бомбы… быстрые сполохи цвета, который вы называете красным. Но он не для вас красный, а для меня. Почему я их вижу?

— Они разогреты трением о воздух, но инертная свинцовая оболочка не позволяет наблюдать их цвет невооруженным глазом.

— Вот видите, Галилей из вас куда лучший, чем сэр Галахад. О! Еще одна бомба падает на востоке. Гляньте! Она приближается, приближается, приближается… Сейчас!

Над восточным горизонтом полыхнуло пламя, засвидетельствовав правоту Оливии.