«Иррациональные» черты кальвинизма с точки зрения эволюции выглядят на удивление функциональными. При всей своей потусторонности кальвинизм заставил общину верующих вести себя в реальном мире адаптивно – а только этого мы и ждем от эволюции. Кальвинизм даже обеспечил проведение натурного эксперимента по модели «до и после», выявив воздействие религиозных верований на функциональную организацию группы. До Кальвина Женева из-за внутреннего разлада была расколота, несмотря на сильное гражданское правительство и настоятельную потребность в объединении. Когда Кальвин и Фарель впервые представили свои планы, их тут же изгнали из Женевы – но через три года их же пригласили обратно, поскольку город начал опасаться за свое выживание в качестве социальной единицы.

Макграт поставил рядом слова «моральный дух» и «нравственность», и это наводит на мысль о том, что сильное и разделяемое этическое чувство необходимо для того, чтобы оживотворить общество и направить его к общей цели. И для современных обществ это верно в неменьшей степени, чем для групп охотников-собирателей. Влияние кальвинизма на Женеву было настолько глубоким, что город обрел в международных делах вес, несоразмерно высокий по сравнению с его экономической важностью.

В будущем еще предстоит исчислить эффект, оказанный кальвинизмом на функциональную организацию Женевы, и это важно – но цифры, возможно, лишь еще яснее подтвердят выводы, сделанные исследователями жизни Кальвина. История кальвинизма, этого натурного эксперимента, обеспечивает мощную поддержку организмическим воззрениям на религию, столь мощную, что лучшего нельзя и ожидать от одного-единственного исследования конкретной ситуации.

Когда великий антрополог Эдвард Эванс-Притчард (Evans-Pritchard 1956, 314) делал обзор современных ему теорий религии, он пришел к следующему пессимистическому заключению:

Если научная гипотеза на верном пути, тогда от новых данных она не ослабеет, а только упрочится, даже если потребуется ее слегка улучшить. Мне хочется думать, что гипотеза, согласно которой религиозные группы представляют собой организмы, прошла тест Эванс-Притчарда, став сильнее благодаря огромному объему доступных сведений о такой современной религиозной системе, как кальвинизм. Давайте же расширим наши границы – и охватим религии, существовавшие в иное время и в иных местах.

Этот фрагмент из автобиографии Дарвина изумительно демонстрирует, насколько необходима теория, чтобы видеть вещи, находящиеся прямо перед нами. Молодой Дарвин и его профессор Адам Седжвик не могли заметить свидетельств ледника: теорию оледенения к тому времени еще не предложили. Но если бы она была, если бы о ней в тот миг задумались – подтверждающие свидетельства были бы столь очевидными, как если бы перед глазами исследователей предстал сам ледник.

В ретроспективе подобная очевидность может сопровождать и представление о религиозных группах как об организмах. Если в строгом смысле слова она верна, тогда ее подтверждения должны быть у нас перед глазами, как те же валуны и морены, среди которых бродил Дарвин в поиске ископаемых. Нам не удается увидеть подтверждения не потому, что они скрыты или требуют для своего обнаружения сложных измерительных приборов, но потому, что мы пользуемся не теми теориями. Конечно, теория, согласно которой религиозные группы предстают адаптивными единицами, не нова – как было это и с теорией оледенения во времена Дарвина. Тем не менее отказ от представлений о групповом отборе в биологии и от функционализма в обществоведении привел к тому, что подтверждения нашего тезиса будто бы исчезли, словно этих теорий никогда и не предлагали[40]. Теперь, когда представление о группах как об организмах обрело теоретическую зрелость, нам нужно по-новому посмотреть на то, что всегда и было у нас перед глазами.

В предыдущей главе я по-новому, в свете представления о группах как об организмах, взглянул на кальвинизм. В этой главе границы расширятся: я охвачу религии из разных времен и разных уголков земного шара. Во-первых, я рассмотрю три примера, предоставляющих исключительно ясные доказательства того, что Дюркгейм называл мирской пользой религии. А затем, чтобы избежать обвинений в том, будто мой выбор примеров предвзят, я опишу начальные этапы обзора двадцати пяти религиозных систем, выбранных случайным образом из 16-томной «Энциклопедии религий мира» (Eliade 1987). В следующей главе я представлю обзор обществоведческой научной литературы, посвященной исследованиям религии.