– Зачем им рядом с ней бродить?

Вряд ли соскучились.

– Я спросила, – сообщила Анита мрачно. – Соня ответила, что четверо ее отпускать не хотели, и долго выясняла, легко ли в клинику пробраться. Она их сама боится.

– А тот пятый ее отпустил по доброте душевной?

– У них сделка была. Соня ищет того, кто в прошлом Вестников не убивал, а приручить в своих целях пытался. Сдает имя, ей взамен – свободу.

– Недружный коллектив, – обозначился первый плюс. – В отчете этого не было.

– Там далеко не все есть, – хитро улыбнулась она и с наигранной серьезностью добавила: – Нехорошо в служебные документы всякие сплетни включать…

Представляю, каким пугающим был бы полный отчет. По объему.

– У меня обо всех пятерых файл составлен, – Анита сыто откинулась на спинку стула. – С именами, описаниями, пристрастиями и всем-всем-всем, что удалось выяснить.

– Покажешь, пригодится.

Всегда лучше знать, с кем имеешь дело. Хотя бы примерно.

Наглухо зашторенные окна соседа погрузились в темноту, в кармане зазвонил телефон. Шульц, наверняка с дежурным отчетом. Стойкая у него нелюбовь к электронной почте. Анита сердито покосилась на дисплей, вскочила с места и принялась убирать со стола. Если можно так назвать метание в холодильник контейнеров снарядами и дерганое оттирание практически чистого чайника в раковине. Ее непосредственный начальник, как обычно, не был краток: вывалил тонну общих слов о клиниках, партнерах и успешном сотрудничестве с полицией, уверяя, что в филиале все под контролем и вообще замечательно. По делу – лишь то, что о пробуждении псевдо-Белоснежки знает ограниченный круг лиц, и без спросу к ней не сунутся. Из наших не то чтобы кто-то жаждет соваться, а родственники ею не интересуются, друзья не навещают. Повесив трубку, я остался убежден – замечательного мало. Анита зло натирала крышку от чайника, вылив не меньше половины средства для мытья посуды. Пена поднималась до потолка, убойно пахло ванилью. Это месть, не иначе.

– Давай, – я отложил телефон, – выкладывай, в чем проблема.

– В том, что Шульц идиот! – Она плюхнула крышку в воду, брызги пены полетели во все стороны. – Я тут год к каждому подход ищу, улыбаюсь. Слова подбираю, углы сглаживаю. А он что творит? Лезет ко всем подряд, предупреждения лепит, не спрашивая кураторов. Причем внезапно! Давно я себя давно такой дурой не чувствовала, как на прошлом собрании. Мне потом сказал – я слишком цацкаюсь, пожестче надо. Ага, крутой нашелся, а главное, умный, власть не к месту показывать. Она у него есть-то? В итоге у нас куча недовольных вемов-эсперов и реинкарнация Ливановского центра.

Пена полезла за пределы раковины.

– Слышал об этом.

– Еще аукнется, – уверенно заявила Анита. Закрутила кран и с чувством пнула умывальник. – С какой радости Маэва Шульца главой назначила?…

– Он был заместителем в родном немецком филиале, и язык знает.

– Лучше бы не знал! Молчал бы… М-м-м… Сказка! Так и подмывает признаться, что драгоценный руководитель клал на мое мнение и делает, что ему вздумается. Но я должна делать вид, что с ним согласна и, конечно, заранее была в курсе.

– Корпоративная этика.

– Много ты ее соблюдаешь! Помню, помню.

Она фыркнула, вытащила из пены несчастный чайник и засунула в посудомоечную машину. У соседа вспыхнул свет, очертив за шторами два силуэта, один из которых беспорядочно метался по комнате. Видимо, и эта Анна приглянулась, раз дверь открыл. Что до прочего… Сиганет в окно или нет? Организатору незабываемого свидания было любопытно и все остальное – прилипла к подоконнику, потирая руки. Я забрал чашку с остатками чая и ушел с кухни.

Во второй комнате было меньше розового и девичьих вещиц непонятного назначения, просто потому что места было меньше. И окна выходили в другую сторону. Чтобы сесть на диван, пришлось потеснить грустную плюшевую панду в натуральную величину. Она досталась Аните от некого Кирилла, «на память». Сработало – действительно часто его вспоминала, и в красочных выражениях, каждый раз, когда спотыкалась об это чудовище. Пристроенный на столике ноутбук успел зарядиться, в рабочий ящик набилось новых писем. Важное – одно. Из тех случаев, в которых необходимо мое согласование, и срочно. Кто-то получил пятое предупреждение.

Давно никто не отличался. В норвежском филиале это и вовсе впервые, по крайней мере, за последний десяток лет. Я не сразу вспомнил, о ком идет речь. Криворукий, судя по количеству увольнений, программист Эсбен ни в каких скандалах замечен не был, в отчетах не фигурировал, разве что однажды лишнего в фейсбуке настрочил, и то сам удалил. Обычно всех кандидатов знаешь задолго до того, как они окончательно палку перегнут. Обоснование было скупым и занимало половину страницы. Странно. Кураторы склонны выдавать сочинения в пару томов, расписывая нужные и ненужные подробности. Одни стараются быть максимально обстоятельными, все-таки отправляют подопечного туда, откуда не возвращаются, другие переживают и пытаются себя же убедить, что иначе никак, третьи, наоборот, под впечатлением и щедро этими впечатлениями делятся. А тут – донельзя официально сформулированные фразы, и все пять предупреждений за чрезмерное влияние на чужое настроение с губительным для объекта исходом. Единственное, что толком не докажешь. Не факт, что именно из-за него хозяйка квартиры впала в кому, а бывший начальник покончил с собой. Первой было почти сто лет, а компанию второго накануне объявили банкротом. Констатировать бы недостаточное обоснование и отправить на дополнительное расследование, но… Подозрительная история. Куратор у Эсбена бессменный, разница в возрасте небольшая. В фейсбуке значились друзьями, до недавних пор. Что-то здесь не так.

Понадобилось перерыть их историю за полгода, чтобы найти ответ. Точнее – деву роковой наружности, фотографии которой оба потерли. Зато она кое-что у себя оставила. Пару не самых многозначных снимков с нашим любителем краткости, и несколько с Эсбеном, но датированных месяцем позже. Теперь активно вываливала кучу весьма откровенных фото с каким-то спортивным тренером. Бывшие друзья одинаково в пролете. Не знаю, что там произошло, и знать не хочу. Пусть глава кураторского отдела выясняет. Снимает последние предупреждения и назначает нового куратора, с которым нет общих девушек. Уже неважно, за уши он все притянул или был прав. Нечего работать с тем, к кому объективно относиться не можешь. Тот же Баэс умнее оказался.

Письмо с отказом улетело, поверх почтового ящика вылез запрос на видеозвонок. Хлоя, с глазастой музыкальной нотой во весь аватар. Принял. Появилось знакомое лицо в натянутой по глаза вязаной шапке на фоне стены с обоями в полоску и обклеенного постерами шкафа. Либо только что с улицы, либо у нее дома слишком любят проветривать.

– Привет! Я в офисе была, мне сказали, ты в командировке. – Она поерзала на месте и наклонилась ближе, напряженно всматриваясь в монитор. – А у тебя камеры нет?…

– Есть.

В прекрасном отключенном виде.