Жандарма зовут Жондрет, у него желтое лицо и седые усы. При нем другой, тот ничего не говорит, только с сосредоточенным и озабоченным видом разглядывает собственные ноги. Франц предложил им кофе. Они ответили, да, кофе, почему бы нет, но остались стоять. Жондрет — жандарм сочувствующий. Он расспрашивает о Софи, которую называет «супружницей», и пока не сказал ничего такого, чего Франц бы уже не знал. Он смотрит на обоих жандармов и играет свою роль. А роль его — беспокоиться, и это не трудно, ведь он действительно очень обеспокоен. Опять видит себя у телевизора. Он любит телевикторины по общей культуре, потому что сравнительно легко выигрывает, хотя всегда немного мухлюет. Аплодисменты, восклицания ведущего, дурацкие шутки, заранее записанный смех, гомон при объявлении результатов — от телевизора столько шума. Но в любом случае Софи сделала это тихо. Даже если бы в тот момент он был занят чем-то другим… Вопросы: раздел «Спорт». Не совсем его… И все же он попытал счастья. Вопросы об Олимпийских играх, из тех, на которые никто ответить не может, кроме нескольких психов с узкой специализацией. Он обернулся, голова Софи была откинута на бортик ванны, глаза закрыты, пена до подбородка. У нее красивый профиль. Надо признать, даже сильно исхудав, Софи оставалась красивой. Действительно очень красивой. Его это часто наводило на разные мысли. Вернувшись к телевизору, он про себя заметил, что должен все-таки за ней приглядывать: в прошлый раз, когда она заснула в ванне, он вытащил ее совершенно заледеневшей, и пришлось несколько минут растирать ее одеколоном, прежде чем к ней вернулись краски. Так умереть он ей не даст. Чудесным образом он наткнулся на ответ, имя болгарского прыгуна с шестом и… вдруг внутри раздался сигнал тревоги. Он обернулся. Голова Софи исчезла, он кинулся туда. Пена была алой, а тело Софи ушло на дно ванны. У него вырвался крик: «Софи!» Он опустил обе руки в воду и вытащил ее за плечи. Она не кашляла, но дышала. Все тело ее было мертвенной белизны, а из запястья все еще текла кровь. Не много. Но кровь выплескивалась крошечными волнами, в ритме биения сердца, а намокшая рана вздулась. На какое-то мгновение он потерял голову. Он не хотел, чтобы она умирала. Он сказал себе: «Только не так…» Он не желал, чтобы Софи ускользнула от него. Она просто украла у него эту смерть. Она сама решила, где, когда и как. И это ее свободное волеизъявление кажется ему полным отрицанием всего, что он сделал, ее самоубийство станет оскорблением его уму. Если Софи удастся умереть вот так, он никогда не сумеет отомстить за смерть матери. Он вытащил ее из ванны, уложил на пол, затянул запястье полотенцем, говорил с ней снова и снова, бросился к телефону и вызвал «скорую». «Скорая» приехала меньше чем через три минуты, их станция была совсем рядом. И он о многом беспокоился, ожидая врачей. Станут ли копаться в прошлом Софи так глубоко, чтобы узнать, кто она на самом деле, или еще хуже — не сообщат ли Софи, кем в действительности является старший сержант Берг, который ни минуты в своей жизни не был солдатом…

Но когда он пришел к ней в больницу, то снова был в полной форме и прекрасно играл свою роль. Он в точности знал, что говорить, что делать, что отвечать и каким выглядеть.

А сейчас к нему вернулся и праведный гнев: Софи сбежала из больницы, и потребовалось больше шести часов, чтобы администрация это заметила! Медсестра, которая ему позвонила, не очень представляла, с какого боку зайти. «Месье Берг, ваша жена вернулась домой?» После ответа Франца она заюлила и немедленно передала трубку врачу.

После сообщения об этом новом бегстве у него было время поразмыслить. Жандармы могут спокойно пить свой кофе. Никто никогда не сможет отыскать Софи быстрее и надежней, чем Франц. Он в течение трех лет следовал повсюду за убийцей, которую не могла обнаружить никакая жандармерия. Эту женщину он вылепил своими руками, всю целиком; в ее жизни для него нет тайн, и однако даже он сам неспособен сказать, где она сейчас находится, куда уж там жандармам… Франц спешит, ему очень хочется послать их подальше. Но он лишь произносит напряженным голосом:

— Как по-вашему, вы быстро ее найдете?

Ведь именно это должно интересовать мужа, верно? Жондрет приподнимает одну бровь. Не такой уж он кретин, каким кажется.

— Мы обязательно найдем ее, месье, — говорит он. Поверх чашки горячего кофе, который он отхлебывает маленькими глоточками, жандарм кидает на Франца внимательный взгляд. Ставит чашку на стол. — Она поехала к кому-то и позвонит вам сегодня вечером или завтра. Лучше всего набраться терпения, вы ж понимаете… — И, не дожидаясь ответа: — С ней уже такое случалось? Ну, в смысле сбежать вот так…

Франц отвечает, что нет, но в последнее время у нее что-то вроде депрессии.

— Что-то вроде… — повторяет Жондрет. — А у вас родственники есть, месье? То есть я хочу сказать, у нее родственники есть, у супружницы вашей? Вы им звонили?

Он не ожидал такого резкого поворота, и у него не было времени как следует подумать. Какая родня была у Марианны Берг, урожденной Леблан? Когда он расспрашивал Софи о ее жизни, она придумала себе семью, которую жандармерия вряд ли сумеет отыскать… Скользкая почва. Франц наливает еще кофе, пытаясь за это время что-то придумать. И решает сменить стратегию. Лицо его становится недовольным.

— В сущности, вы просто не собираетесь ничего делать, ведь так? — раздраженно бросает он.

Жондрет не отвечает. Он разглядывает свою пустую чашку.

— Ну, если она не вернется, скажем, через три-четыре дня, мы приступим к более активным поискам. Видите ли, месье, в подобных случаях люди обычно сами возвращаются через несколько дней. А в это время они почти всегда укрываются у родных или друзей. Иногда достаточно нескольких телефонных звонков.

Франц заверяет, что понял. Если он что-нибудь узнает, то сразу же… Жондрет отвечает, что так оно будет лучше всего. Благодарит за кофе. Его спутник кивает, разглядывая половик.

Франц выжидает три часа — вполне разумный срок, с его точки зрения.

За это время на экране ноутбука он еще раз просматривает карту района с мигающим розовым квадратиком, указывающим на местоположение мобильника Софи. Это местоположение совпадает с их квартирой. Он все обыскал и обнаружил ее телефон в ящике письменного стола. Впервые за четыре года он неспособен точно определить, где находится Софи. Надо что-то делать, и срочно. Отыскать ее. На несколько секунд он задумывается о лекарствах, но успокаивает себя: созданное им депрессивное состояние не должно рассеяться слишком быстро. И все же необходимо ее вернуть. Такова первоочередная задача. Завершить. Покончить с ней. В нем закипает гнев, но ему удается совладать с ним, сделав несколько дыхательных упражнений. Он рассматривает проблему со всех сторон. Начать следует с Лиона.

Он смотрит на часы и наконец берется за телефон.

Его соединяют с жандармом Жондретом.

— Моя жена у подруги, — торопливо говорит Франц, как если бы испытывал и радость, и облегчение. — Недалеко от Безансона.

И внимательно следит за реакцией. Пан или пропал. Если жандарм попросит данные подруги…