Удивлен, конечно, вашим приходом, но признаться доволен. Сам собирался поехать в больницу и поговорить. Что вас привело?

— Я знаю детали этого нападения, и хочу, чтобы поймали всех виновных.

— Парней уже поймали, не волнуйтесь, Ева.

Перевожу взгляд сначала на Мирона, потом на Мишу, и получив молчаливую поддержку, рассказываю нашему следователю все, что я услышала от Кристины в тот вечер. Как она отдавала им деньги и как потом ушла. И к концу рассказала, удивляюсь уже я, так как мужчина, выслушав просто кивнул, как будто знал про нее.

— Парни, которые совершили нападение, во всем признались, и так же рассказали этот разговор между ними и гражданкой Кристиной. — Объясняет следователь. — Ее уже ищут, так что в скором времени все участники этого нападения будут наказаны, по всей строгости закона. Вечером заеду в больницу, мне нужно взять показания Дмитрия как потерпевшего, и нужно, чтобы он написал заявление. Спасибо вам за помощь, молодые люди.

— Спасибо, что быстро разобрались в этом деле и поймали почти всех. Уверен, что и Кристине от закона не удастся уйти. — Произносит Миша, довольный тем, что этих уродов закрыли. — Мы можем идти?

— Да конечно. До свидания.

В машине все молчим, каждый думает о своем, но всеобщее настроение поднялось, и скоро обрадуем Диму. Не стала ему звонить и рассказывать все по телефону, лучше расскажу лично.

Сегодня видимо наш день, потому что приехали к больнице очень быстро и не попали ни в одну пробку. Бегу вперед, оставив парней парковать машину, очень хочется поскорее оказаться рядом с Димой, но в холле у палаты Димы замечаю его отца, и замедляю шаг.

— Добрый день, Александр Петрович.

— Добрый? Ты считаешь его добрым? Из-за тебя мой сын сейчас лежит в этой чертовой больнице с ножевыми ранениями, а ты тут скачешь как бешенная лань и радуешься непонятно чему. Что ты с ним сделала?

— Что? Я ничего не….

— Да, да! Сделала! Сначала бросила, он чуть не спился, на работе не появлялся, да он на человека то был мало похож, но потом все же нашел в себе силы забыть тебя и двигаться дальше, а ты тут как тут! Да, еще и врагов нажил благодаря тебе. Что тебе еще надо? Оставь моего сына в покое, иначе я за себя не отвечаю! Тебе ясно? Пигалица!

У меня пропал дар речи, не могу вымолвить ни слова, просто смотрю на него и боюсь, потому что его трясет, и он так кричит, что невозможно даже предположить каким будет его следующий шаг. Отхожу назад, а он настегает меня и крепко хватает за локоть, причиняя тем самым боль.

Я не плачу, хоть и очень хочется, но я не дам ему такой радости, он не увидит мою слабость. В конце концов, я ничего не сделала, и мне опять приходится слушать ложные обвинения в свой адрес. А у Александра Петровича явно ненависть ко всему женскому полу, потому что к нам подошла медсестра, чтобы просто спросить что происходит, но он одарил ее таким взглядом, что бедная девушка содрогнулась и молча убежала.

Мальчики где — то задерживаются, видимо пошли за кофе и значит помочь мне в данный момент некому, а кричать и тревожить Диму я не хочу, поэтому остается только молча выслушать весь бред этого человека и надеяться, что на этом все закончится.

— Все вы бабы одинаковые! Сначала поманите к себе, приручите, а потом выкидываете как ненужный мусор, и только мы начинаем дышать ровно, появляетесь вновь. Я не позволю так поступить со своим сыном, слышишь? Я в порошок тебя сотру, но не позволю тебе даже близко к нему подойти. Ты меня своим ангельским ликом не обманешь!

Он сжимает руку еще сильнее, и я не могу сдержать в себе болезненный стон, уверена завтра на этом месте будет офигенный синяк.

Неожиданно дверь в палату Димы открывается и перед нами предстает он, бледный, замученный и злой. Одной рукой держится за живот, другой за стену и смотрит на отца так, будто готов сию же минуту броситься на него с кулаками. А Александр Петрович же теряется, и весь его запал куда — то пропадает.

— Отпусти ее! — Тихо произносит Дима, смотря на мою руку, которую держит его отец. — Я СКАЗАЛ — ОТПУСТИ!

Дима пошатывается, и я боюсь, что он сейчас упадет, ведь после операции еще даже сутки не прошли, ему сидеть еще не разрешали, а он встал на ноги.

— Боже мой, Саша! Что ты творишь! Прекрати этот цирк, и отпусти немедленно девочку. –Из — за угла выходит Галина Антоновна, и быстрым шагом направляется к нам.

Александр Петрович медленно разжимает руку и. кажется, затаив дыхание, и не моргая смотрит на свою бывшую жену. А она уверенно подходит к нам, смотрит с сочувствием на меня, потом на Диму, и опять на меня.

— Ева, милая отведи Диму в палату ему нужно лечь! А я пока поговорю с Александром Петровичем. Он видимо еще не отошел от перелета, или головой ударился, не знаю, но обязательно выясню! — Твердо произносит Галина Антоновна.

Я молча захожу в палату, и помогаю Диме добраться до постели, он уже не просто белый, а кажется серый, настолько ему плохо. Не сдерживая стона, ложится на кровать телом, а я поднимаю его ноги, потом укрываю одеялом.

— Подожди, подожди. Детка, подними футболку, посмотри бинты не мокрые?

— Надеюсь, швы не разошлись. Зачем ты встал? Тебе же нельзя! — Ругаю его, и поднимаю футболку вверх, чтобы, конечно же, увидеть, как на бинты проступила кровь. Черт! — Я пойду за доктором, у тебя весь бинт в крови.

Открываю дверь и сталкиваюсь с парнями, у одного в руках пакет с выпечкой, судя по запаху, а у второго, подставка с кофе.

— Следите за ним в оба глаза, иначе опять что — то сделает. Я за врачом. — Выбегаю из палаты, и оставляю парней в недоумении.

Осмотр показал, что шов немного разошелся от того и кровь, но в целом все обошлось, и зашивать по новой, не нужно. Врач отругал Диму за самодеятельность, и попросил больше так не делать.

Мое хорошее настроение улетучилось со скоростью света, теперь я была зла на отца Димы, как и на самого Диму за то, что так глупо поступил. Все могло быть намного хуже, ему просто