Халиф громко рассмеялся и энергично застучал себя по коленям, как игрушечный заяц в рекламе «Энерджайзера».

— Неплохо, марбек! Очень необычно! В основном, мои знатные гости метали кинжалы им в сердце! Правда, занятно? Ха-ха!

В нос ударил будоражащий аромат острых пряностей, капитан глотнул — вкус был незнакомый, но не противный, скорее наоборот: хотелось пить еще, чтобы лучше распробовать. Осторожность требовала не увлекаться незнакомым пойлом, но мягкие, пахнущие корицей, пальцы настойчиво подталкивали его ладонь: пей, марбек Мако, не останавливайся… Обычно убедить его было нелегко, но сейчас он подчинился, может быть оттого, что сам хотел подчиниться. Да, именно поэтому. Почему же еще? Ведь заставить капитана морской пехоты США Джона Маккойна действовать против его воли невозможно, по крайней мере, это никому не удавалось!

Как и следовало ожидать, зеленоватая жидкость не отдавала спиртом, на вкус она скорей напоминала овощной сок, обильно сдобренный перцем, солью, и всякими ароматическими специями. Но из каких он овощей? Капитан выпил чашу до дна, но так и не разобрался в этом важном вопросе. Пахнущие корицей пальцы пробежались по его лицу, погладили шею, нырнули за жесткий воротник камуфляжной куртки.

Время пошло быстрее. Танцовщицы надвинулись — разом со всех сторон, как нападает отряд диверсантов на спящего противника. Вмиг он оказался без бронежилета и тяжелого пояса с оружием, но вместо тревоги ощутил только облегчение. Его не кололи штыками и не резали горло ножом. Прелестные гурии танцевали свои обворожительные танцы, в чем мать родила, и терлись о капитана разными частями своих молодых, пахнущих мускусом тел.

— За хлеб, винтовки, женщин и вино! — не жалея глотки, орал матрос Фолз, подняв руку с накрепко зажатой «М-16», как будто пытаясь вырваться из обвивавшего его клубка гибких обнаженных тел и напоминая знаменитую статую удушаемого змеями Лакоона.

Тут Мако почувствовал, как вроде уснул перед телевизором в середине фильма, а проснулся, когда сюжет успел значительно продвинуться вперед.

…Залу наполняли клубы зеленоватого тумана, пахнущие овощным соком с острыми специями. Матрос Фолз, совершенно голый, полулежал на зеленых подушках в окружении двух голых танцовщиц, которые без одежды казались совсем девочками. Не обращая на малолеток внимания, он прижимал к разгоряченному телу холодную «М-16», и увлеченно, будто старому приятелю, рассказывал Бен-Баруху, как при высадке в Фао, сел на мель транспортный корабль «Мери Кью». Бен-Барух полулежал рядом в полурасстегнутом халате и сбитой на бок чалме, внимательно слушал английскую речь, сочувственно качал головой и причмокивал губами.

Макфлай, со спущенными штанами, стоял рядом с двумя стражниками, держался руками за их копья, слегка покачивался и в чем-то их убеждал. Гвардейцы — во рту у каждого по дымящей сигаре, задумчиво пускали дым из ноздрей и переглядывались со значительным видом, словно ученики младших классов, впервые отведавшие никотин.

Бедняга Ахмед распростерся перед Аль-Хасаном ниц, распластав руки по ковру и напоминая самолет, совершивший аварийную посадку. Он что-то непрерывно бормотал, а голый по пояс халиф, вокруг которого терлось не менее полудюжины обнаженных гурий, задумчиво курил кальян, дико вращал глазами и, жестикулируя, разговаривал сам с собой.

Зеленоватый дым рассеялся. Мако начинал осознавать, что он лежит на полу и незащищенным торсом ощущает непривычную прохладу… Обуреваемый нехорошими предчувствиями, он попытался осмотреть собственное тело, но что-то упиралось в подбородок, мешая наклонить голову. Оказалось, что это ступни, с синими подошвами, красными пятками и с пальцами, выкрашенными через один, в желтый и зеленый цвета. Отодвинув преграды в стороны, Мако посмотрел вниз и увидел женскую промежность — гладкую, без единого волоска. И хотя это зрелище не вызвало протестной реакции, Мако нервно откатился в сторону. Его подозрения оправдались. Формы морского пехотинца на нем не было, да и вообще никакой одежды, даже штатской, хотя ее и за одежду-то считать нельзя. По счастью, камуфляжка и все снаряжение лежали рядом. Мако стал лихорадочно одеваться, девушка с разноцветными пальцами тоже пришла в себя и в правильной последовательности подавала ему брюки, куртку, пояс с оружием, бронежилет и каску. Только застегнув все пуговицы, крючки, застежки и проверив кобуру, Мако почувствовал себя полноценным человеком.

— Профессор! — позвал Маккойн, но тот не услышал и продолжал горячо обсуждать что-то со стражниками.

— Матрос Фолз! Профессор Макфлай! Привести себя в порядок! — гаркнул капитан.

Музыка почему-то зазвучала громче. Девушка с разноцветными пальцами, грудью, похожей на минарет, и голой промежностью мелко трясла бедрами и, воздев руки к потолку, извивалась, словно змея или какое-то беспозвоночное существо. За ее спиной, в глубине покоев, извивались другие танцовщицы и привидениями двигались закутанные в вуали фигуры.

Мако потрогал горячий лоб.

«Это был какой-то наркотик», — подумал он. Голова легкая, но… Слишком легкая, пожалуй. И дурацкое, беспричинное веселье поднимается изнутри, словно тошнота. Мако сглотнул, отвернулся от танцовщицы, отвернулся от халифа, размахивающего перед ним унизанными золотом пальцами, и снова позвал профессора Макфлая. Профессор не откликнулся.

«Что же я делаю, черт меня дери?!» — подумал капитан Маккойн.

Встреча со взводом лейтенанта Моргана не состоялась, они потеряли связь с командованием и внешним миром, попали в какой-то костюмированный балаган, где их накачали наркотой, вовлекли в изощренный восточный разврат и сейчас, наверное, станут пилить на части. Хотя если бы хотели, то уже давно распилили…

Наверное, прошло еще какое-то время.

Мако понял, что во все глаза пялится на белокурую музыкантшу, которая, как и ее товарки, оторвавшись от халифа, поспешно закутывается в одежды. Ему никогда не нравились блондинки, они напоминали капитану его соседку по парте в младшей школе в Киттервилле, у которой постоянно текло из носа. И чего он на нее уставился? Возможно, он просто не ожидал увидеть здесь обычную белую девчонку, каких полным-полно в его родном городе… возможно, сказывается резкий контраст со смуглыми черноволосыми аборигенками, а может, он просто соскучился по дому. Он сам не понимал. Хотя… Да, точно — она похожа на Лейлу!

Это Лейла дала ему прозвище: «Мако, рыбка моя». Очень давно, еще до замужества. Она любила давать всякие странные прозвища. Старикашку пенсионера, живущего в соседнем доме, называла мистер Манчини, хотя настоящая его фамилия была Брукс. Свою домохозяйку, старую деву мисс Коблесс, называла Офелией. А медсестру из агентства, которая приходила делать ей обезболивающие уколы, называла Китайской Розой, хотя она была никакая не китаянка. Но насчет Китая Мако просек с самого начала, потому что сестричка колола ей морфий, самое что ни на есть китайское зелье. Про Манчини он узнал гораздо позже, — оказалось, в одной заумной книге был такой мужик, который сошел с ума и всем твердил, что он очень устал. Лейла была образованна, с этим не поспоришь, хоть и работала в стриптиз-баре, крутилась в одних трусиках вокруг шеста, а иногда и трусики снимала…