— Говорю же тебе, эту чертову сигнализацию и на Броуд-стрит слышно.

И тут, словно по какому-то знаку, жуткий лязг и звон прекратились. Я подошла к стене и посмотрела через нее на наше здание. Что нас ожидает там, когда нам позволят вернуться? Пожарные машины въехали, громыхая, на парковку, и пожарные в защитных костюмах устремились к дверям.

— Увидел, что тут происходит, и подумал, что ты здесь, — добавил Марино. — Вот, решил проверить.

— Правильно решил. — От холода у меня уже посинели ногти. — Пистолет сорок пятого калибра, из которого убили Дэнни, «зиг-зауэр Р220», оказывается, уже успел отметиться в округе Энрико. Тебе об этом что-нибудь известно? — спросила я, глядя на город.

— А почему ты думаешь, что я успел так быстро навести справки?

— Потому что тебя все боятся.

— Точно, боятся. И должны бояться.

Марино придвинулся ближе и тоже прислонился к холодной бетонной стене. Только смотрел он не на город, а в противоположную сторону, потому что не любил, когда за спиной кто-то есть. Хорошие манеры в данном случае были ни при чем. Марино еще раз подтянул постоянно сползающий ремень и сложил руки на груди. Он избегал смотреть мне в глаза, но я видела — капитан зол как черт.

— Дело было одиннадцатого декабря, на перекрестке Меканиксвилл-Тернпайк и Шестьдесят четвертой. Полицейский подошел к припаркованной машине. Сидевший за рулем парень выскочил и начал убегать. Полицейский бросился за ним. Все это происходило поздним вечером. — Марино достал сигарету. — Преследование закончилось на Уитком-Корт. — Он щелкнул зажигалкой. — Что именно случилось, никто толком не знает, но во время погони полицейский потерял оружие.

В памяти у меня что-то щелкнуло, и я вспомнила, что несколько лет назад в полиции округа Энрико сменили табельное оружие, перейдя с девятимиллиметрового на «зиг-зауэр Р220».

— Потерял этот самый пистолет? — уточнила я.

— Угу. — Марино затянулся. — Когда такое случается, данные об утерянном оружии поступают в базу «Драгфайр».

— Не знала.

— Копы — тоже люди. Они теряют оружие, иногда его у них крадут. Вполне понятно, что утерянный пистолет берут на заметку на тот случай, если его используют в преступных целях.

— Итак, пистолет, из которого убили Дэнни, есть тот самый, что был утерян полицейским в округе Энрико? — на всякий случай уточнила я.

— Похоже, что так.

— Оружие пропало не больше месяца назад, — продолжала я, — и вот теперь им воспользовались для убийства Дэнни.

Марино стряхнул пепел и повернулся ко мне:

— По крайней мере, в той машине возле «Хилл-Кафе» не было тебя.

Я промолчала — что тут скажешь?

— Район, где убили Дэнни, не так уж далеко от Уитком-Корта и других, не самых благополучных районов. Так что речь, в конце концов, вполне может идти о заурядной попытке угона.

— Нет. — С этим я согласиться не могла. — Машину ведь не тронули.

— Что-то могло спугнуть преступника, вот он и передумал.

Я не ответила.

— А случиться могло что угодно. Например, в доме включили свет. Или злоумышленник услышал сирену. Или где-то неподалеку сработала охранная сигнализация. Может быть, застрелив Дэнни, этот мерзавец испугался и не довел дело до конца.

— Чтобы угнать «мерседес», убивать Дэнни было вовсе не обязательно. — Я смотрела вниз, на медленно текущий поток машин. — Преступник мог запросто уехать на нем прямо от кафе. Зачем было уезжать с Дэнни в лес? — Я поймала себя на том, что повышаю голос. — Зачем усложнять себе задачу?

— Всякое бывает, — повторил Марино. — Не знаю.

— А что насчет дорожной службы в Вирджиния-Бич? Какие у них сведения?

— Дэнни забрал твою машину где-то в пятнадцать тридцать. Тебе ведь так и сказали, что автомобили будут готовы именно к этому времени.

— Что значит, мне так и сказали?

— Они назвали тебе это время, когда ты им звонила.

Я с удивлением посмотрела на него.

— Я никому не звонила.

Марино стряхнул пепел.

— Они сказали, что звонила.

— Нет. — Я покачала головой. — Звонил Дэнни. Это он имел с ними дело. И он же звонил мне на автоответчик.

— Значит, звонил кто-то, представившийся доктором Скарпеттой. Может, Люси?

— Очень сомневаюсь, что она стала бы выдавать себя за меня. А звонила точно женщина?

Марино замялся:

— Хороший вопрос. Но ты все-таки поинтересуйся у Люси. На всякий случай.

Пожарные выходили из здания. Это означало, что нам скоро разрешат вернуться. Я уже знала, что последует дальше: мы будем все проверять, строить предположения, жаловаться и надеяться, что до конца дня к нам никого больше не привезут.

— Что меня всерьез беспокоит, — продолжал Марино, — так это патроны.

— Думаю, Фрост вернется в лабораторию не позже, чем через час, — сказала я, но Марино только пожал плечами.

— Я ему позвоню, но сам в этот бардак лезть не собираюсь.

Расставаться со мной ему определенно не хотелось, и я видела, что волнует его не только расследование.

— Тебя что-то беспокоит?

— Да, док. Меня всегда что-то беспокоит.

— И что же на этот раз?

Он снова достал пачку «Мальборо», а я подумала о своей матери, постоянным спутником которой был кислородный баллон, потому что в свое время она курила не меньше.

— Не смотри на меня так, — предупредил Марино, шаря в кармане.

— Просто не хочу, чтобы ты себя убивал. А сегодня ты уж очень стараешься.

— Всем приходится когда-нибудь умирать.

— Внимание, — проблеял громкоговоритель одной из пожарных машин. — Говорит главное пожарное депо Ричмонда. Окончание пожарной тревоги. Вы можете вернуться в здание. — Сообщение сопровождалось повторяющимися писками и непрерывным гудением. — Внимание. Говорит главное пожарное депо Ричмонда. Окончание пожарной тревоги. Вы можете вернуться в здание…

— Лично я, — продолжал Марино, не обращая внимания на общую суету, — хотел бы помереть с банкой пива, за тарелкой начос и чили, с сигаретой и перед телевизором, по которому показывали бы бейсбол.

— А сексом при этом не хотел бы заниматься? — Я даже не улыбнулась, потому что ничего смешного в его отношении к собственному здоровью не видела.

— От секса меня Дорис излечила. — Говоря о женщине, с которой прожил в браке много лет, Марино переключился на серьезный тон.

Он отступил от стены, пригладил редеющие волосы и снова сердито поддернул ремень, словно питал неприязнь как к антуражу своей профессии, так и к грубо вторгшимся в его жизнь слоям жира. Я видела фотографии той поры, когда Марино служил полицейским в Нью-Йорке. На них он гарцевал на коне или восседал на мотоцикле, был крепким, жилистым и подтянутым, с густыми волосами, в высоких кожаных ботинках. Неудивительно, что в те дни Дорис сочла его привлекательным.